Нужна ли
обществу философия?
(или «Глас
вопиющего в пустыне
в ответ на
«Размышления гуся, мечтающего спасти Рим)
Судя по статьям последних выпусков «Вестника РФО», судьба
философии, которую хотят превратить в «свод зазубренных схем», чрезвычайно волнует
общественность, и, конечно, в особенности, преподавателей философии. В статье
В. Н. Поруса, как и в многочисленных откликах на нее, эта озабоченность судьбой
новых поколений, лишенных возможности мыслить и «развивать духовность и
абстрактное мышление студентов», выражена весьма внятно. Вместе с тем, на
страницах «Вестника РФО» появляется множество статей, посвященных также и
важнейшему и теснейшим образом связанному с указанной тематикой вопросу об отношении
«научного» и «религиозного» знания как двух «ветвей» человеческой мысли,
находящихся в непростых и даже антагонистических отношениях.
После прочтения статей, посвященных роли и значению
философского знания и их важности для образования, несмотря на всю верность
описываемой ими картины и многие правильные рассуждения, однако, закономерно
возникает вопрос о том, насколько развитие качеств, развиваемых философией, действительно осознается в обществе как полезное
и нужное для той системы ценностей и той картины мира, которая признается
«единственно верной», то есть согласно целям и задачам которой живет сегодня в
большинстве своем человеческий род в целом и постсоветское общество в частности?
Не секрет, что все мы являемся продуктом советского общества, сформированного
на основе мировоззрения, принципиально отрицающего наличие какой-либо иной
реальности, кроме земной и социальной. В прежние времена то, что называлось
философией, призвано было обслуживать «социальный заказ» государства по
формированию у подрастающих поколений соответствующего («узко-материалистического»)
направления мыслей. В последующее время, внешне утратив это положение,
философия, казалось бы, должна была переключиться на иные области, «очиститься
от скверны» прошлого и заняться наконец-то своим настоящим делом, цели и задачи
которого весьма точно прописаны в статьях В.Н. Поруса. Однако не тут-то было: хотя
под перечисленными автором статьи прекрасными задачами, вне всякого сомнения, «подписался»
бы всякий мало-мальски причастный к образованности человек, но сделал бы это он
лишь «для вида», потому что такой индивид слишком «умен», чтобы следовать в
жизни этому ходу рассуждений – более того, такой «среднеобразованный человек»
прекрасно понимает, что и ожидать всего этого от человека, обремененного
многочисленными заботами и нуждами, совершенно нереально. Да и откуда ему –
бедняге - взять досуг, требуемый для подобных умственных занятий, если вся
жизнь «расписана по часам»: в большинстве случаев со студенческих лет
начинается «погоня за куском хлеба», причем во многих случаях, если речь идет
не о столичных жителях, то всех этих заработков и на хлеб-то едва хватает?
Философия, как справедливо описывает В.Н. Порус,
направлена на некое духовное и интеллектуальное возвышение человека, однако,
закономерно возникает вопрос: для чего
сегодняшнему человеку быть творческим, думающим, «абстрактно мыслящим»? Для «среднестатистического»
человека с «материалистическим мировосприятием», отрицающим своим образом жизни
и всем строем своего мышления наличие трансцендентного начала и причины
мироздания, а, следовательно, наличие «не выражаемого в материальном
эквиваленте» смысла и цели существования все эти «навыки абстрактного мышления»,
вырабатываемые настоящей философией, являются не более, чем «факультативным»,
«необязательным» «бесплатным приложением», так как от них не только не зависит
никак комфортная в социальном плане жизнь, но и даже наоборот: общеизвестно,
что люди думающие страдают больше и
«пристраиваются в жизни» куда хуже, чем те, кто не пристрастен к подобным
«абстрактным ценностям». Так что способность к бескорыстной и абстрактной
мыслительной деятельности – эта та способность, о которой можно только лишь
«вздохнуть украдкой» как о способности «для избранных», которую можно оставить «для
лучших времен», для большинства, понятно, так никогда и не наступающих. Творческие
навыки порой могут принести их обладателю определенную выгоду – но это
происходит редко, так как в большинстве случаев «инициатива» по-прежнему «наказуема».
В отдельных случаях неожиданный «поворот мысли»
может вывести совершившего его к каким-то практическим открытиям, и, как
следствие – к материальной выгоде, но такое возможно лишь если старательно и
удачно «приноровиться» и использовать обстоятельства, да и то лишь в самых
узко-востребованных областях, соответственно, от философии максимально
удаленных.
Безусловно, любой «развитый материалист» скажет, что
материализм совсем не отрицает «духовность», имеющую для его жизни колоссальное
значение, только «источник у нее другой» – не Бог, а некие абстрактные
всечеловеческие ценности. Однако и такой человек не сможет не признать, что при
отсутствии признания духовного смысла
и причины всего бытия и, в том числе, существования
человека, развитие тех качеств,
которые может и должна развивать настоящая философия, связано лишь с увеличением
и «утоньшением» потребностей, присущих человеку как природно-социальному
существу, а для такого мировоззрения «духовность» - не более, чем просто более высокого плана «человеческая природно-социальная
потребность», хотя и, без сомнения, более возвышенная, чем другие. Под «духовными потребностями» понимаются чаще
всего лишь «культурные потребности»,
дающие особого рода «утонченные удовольствия», причем очень часто это удовольствия
самолюбия, самолюбования, самовозвышения,
высокой самооценки.
Да, атрофирование способности мыслить, гибель
философского образования, безусловно, делает человека по сути рабом общества и
его установок, способным существовать лишь в «матричном сне» (т.е. по сути
бессознательно жить согласно принятым в обществе установкам) но для людей,
живущих в обществе сегодня, в большинстве случаев такой способ жизни является
не только желательным и удобным, но и почетным. Свобода – интеллектуальная,
духовная – та, которая может и должна развиваться в том числе и посредством занятий
философией - страшит большинство людей, так как за свободу надо платить слишком
дорого. И это не только цена материального благосостояния и «жизненного благоустройства»
- тех вещей, которые в нынешнем обществе признаются самыми важными при отрицании
другой реальности - свобода как абсолютная ценность порою требует даже самой
высшей цены – цены собственной жизни (о чем писал, например, И.А.Ильин в своих
работах «Религиозный смысл философии» и «О сопротивлении злу силою»). Абстрактные
«всечеловеческие» культурные ценности в принципе не могут обладать таким «реально-сокрушительным»
действием на человека (например, если же человек идет на смерть за некую идею,
то это значит, что, скорее всего, в глубине его души, не осознанная им самим,
скрывается вера в абсолютную ценность этой идеи, хотя подобный «религиозный
порыв» может быть направлен и на некие ложные (т.е. по сути относительные) ценности).
Можно согласиться и с высказыванием, звучавшим неоднократно на страницах данного
издания – о том, что «философия создана для
свободных людей», но отсюда проистекает и закономерный вывод, что если людям не
нужна свобода, то и философия им не
нужна. Нужно откровенно признаться, что свобода – это не та ценность, ради
которой большинство людей готовы пожертвовать многим «сиюминутным» и
«материальным» (впрочем, честно говоря, не готовы и немногим).
Тема взаимоотношений научной и религиозной сфер бытия
также теснейшим образом связана с обсуждаемой проблемой. В нынешнем
обществе происходит «засилье» внешне-религиозной
пропаганды, цель которой, как декларируется – возрождение духовности человека и
его обращение к Богу. Если принять за
основу мировоззрение, нашедшее последовательное отражение, например, в трудах
В.С. Соловьева – мировоззрение, согласно которому религия наряду с наукой и
философией есть одна из трех основных доступных человечеству сфер знания,
выражающая Истину на языке символов и мифологем, то нельзя не признать, что ее
роль весьма существенна. Однако очень важно подчеркнуть, что религия, выражая Истину
в символической форме, с одной
стороны, требует от человека достаточно высокой ступени развития для адекватного
восприятия ее особого смысла и языка - с другой же стороны, и сама эта
символическая форма должна в какой-то степени быть соотнесенной с
понятийным аппаратом современного
человека, а также во многом интегрировать в себя те знания, которые доступны
современному человечеству из других источников. Сегодня религиозность в
подавляющем большинстве случаев подается в форме пропаганды на самом
неподходящем для современного человека уровне и в самой несоответствующей
современному человеку форме. Критикуя подобную оголтелость в навязывании
«религиозных истин», «материалисты», как это ни парадоксально, выступают часто
в роли «здравомыслящего противовеса», протестуя против «религиозного оболванивания»
людей.
По мнению автора этой статьи, сегодня при преобладании
в «научных кругах» настроенных материалистически «ученых», они (эти круги) четко
разделены на партии «псевдонаучного коммунизма» и «антинаучной религиозности».
Человек должен причислить себя к одному из двух лагерей, мнимо враждующих друг
с другом, хотя на самом деле внутри их можно найти борьбу за
политико-экономические интересы, а не борьбу за Истину.
Реальная роль философии и ее смысл, описанные В.Н.
Порусом, осознаются только в рамках того мировоззрения, которое в обществе
принято считать «религиозным» и которое включает в себя осознание того, что
человек – более, чем социальное существо, что корни его существования заключены
в ином, не социальном начале, а те «навыки абстрактного мышления», которые
развивает философия, оказываются по сути просто более чем «жизненно» (в привычном
для обычного человека приземленном смысле) - бытийственно,
онтологически необходимыми, так как только они дают возможность человеку
начать осознавать свою истинную цель и истинное призвание и следовать тому
пути, который приведет его к главной, а не временной и относительной социально-обусловленной
цели. Только человек с таким осознанием понимает, что «служение делу» философии
– это в первую очередь не «социально нужный», «социально-полезный» заказ, что цель
этого дела - это не просто развитие абстрактных
факультативных «творческих навыков» ради каких-то «местных» «материальных»
жизненных или даже «на государственном уровне» «улучшений», а развитие (точнее
– раскрытие) вечного в мироздании и жизни человека, и (что очень важно!) построение
своей жизни – точнее, бытия, по духовным, а не «практически-жизненным»,
приспособленным к «здесь и сейчас», законам.
Только такой человек может иметь силу проповедовать и
нести в мир то, что он декларирует. Но подобная «инициатива», естественно, может
оставаться лишь его «личным делом», добровольно взятой на себя «духовной
обязанностью»: она не может быть поддержана ни государством, ни «широкой
общественностью», так как подобные институты представляют мнение большинства. Напротив,
широкую общественную и государственную поддержку, как и «общественный
энтузиазм» могут вызвать только те вещи, которые позволяют не менять привычное
мировоззрение и сопряженные с этим привычки, а отдать «абстрактным ценностям» «внешне-почтительную»,
«памятниковую» (в случае философии – «тестовую») дань. Куда легче вызубрить
«заученные схемы», чем начать трудоемкий и внешне не окупаемый процесс обучения
самостоятельному мышлению. В проявлениях «внешней торжественности»: прокламациях,
памятниках, обращениях, почестях – мы, воспитанные за десятилетия советской
власти, безусловно, не имеем себе равных. Следует отметить, что подобное
«подавление внешним» настоящего и внутреннего, «нерадивость» в отношении к
духовным ценностям издавна отмечалась как черта, особенно присущая духовному
складу русского человека. Русский человек, признавая (и неся в себе) идею
абсолютного совершенства, вместе с тем ощущает и бесконечную далекость этого
идеала от реальной, природной жизни, поэтому он особенно часто склоняется к
тому, чтобы оказывать «идеалу абсолютного совершенства» лишь «внешний почет»,
не сообразуя свою жизнь с духовными законами, и одновременно строить свое
существование по законам земным, природным, т.е. жить «по линии наименьшего
сопротивления».
Без сомнения, возможности для обращения человека к
истинной философии (а не к пересказу фактического материала из учебников «Истории
философии») связаны с внутренними потребностями человеческого Духа (как
онтологически присутствующего в мироздании начала), и, безусловно, эти
потребности в той или иной степени проявляют себя в жизни любого человека (хотя
они старательно заглушаются и «затушевываются» всем строем жизни). Однако для
большинства людей, с их, оправданной «жизненным опытом» «логикой выживания»,
«жесткое требование» их является совершенно неуместным (поэтому и каждый, кто
позволяет об этом напоминать, невольно вызывает враждебное чувство, так как будит
нечто, сознательно «из практических соображений» утапливаемое в глубине души).
До тех пор, пока необходимость того, что может и должна давать
философия – бескорыстно-абстрактного мышления и восприятия жизни - не осознана
на онтологическом уровне - до тех пор и восклицания интеллектуалов закономерно остаются
лишь «гласом вопиющего» (все будут единодушно согласно кивать, создавать и прослушивать
прокламации, собирать собрания, призывать «к духовности», «нравственности», проповедовать
«толерантность», которая – что греха таить – все равно остается выборочной), но
никто не сделает ничего реально-стоящего, ни в своей жизни, ни в жизни общества
– так как слишком уж разнятся эти восклицания и «реальная жизнь», в которой подобные
адепты «абстрактной духовности» нередко демонстрируют самую обычную «земную
обывательскую логику и манеру поведения». Занятия философией, согласно
мировоззрению таких представителей русской философии, как В.С. Соловьев, И. А. Ильин, С.Л.Франк, Н.О. Лосский – это не
интеллектуальный труд, которым занимаются факультативно в свободное время, а образ жизни, меняющий само существо
человека, преображающий его и дающий всему существованию особенный смысл. Не
случайно, например, И.А. Ильин писал о том, что настоящая философия требует духовной устремленности всего образа
жизни человека, своеобразного «очищения души», так как только таким способом
человек способен к выходу за пределы своей земной пространственно-временной
ограниченности и отречению от тех привычных для человека чувственных и
рационалистических содержаний, что делает его способным к восприятию Истины как
явления сверхчувственного и сверхрационального. Таким образом, адекватное
постижение объективных истин, открывающихся во внутреннем духовном опыте,
требует от человека значительной
«духовной подготовки», некоей «одержимости» духовным Предметом и делает
невозможным сохранение им обычного, обывательского миросозерцания и образа
жизни, так как философия «родится от жизни духа и духовной жизни». Поэтому, как
писал И.А.Ильин, тот, кто желает «творить философию», должен прежде всего «начать
духовную жизнь», он должен «быть духовно».
И.А. Ильин отмечал и тот факт, что такое восприятие философии не является
чем-то «новаторски-оригинальным», привнесенным в мир русской философией, а является
«нормой вещей» еще со времен античности.
В абстрактности и оторванности своих идей от своей жизни
– слабость адептов «духовного абстракционизма», ратующих за «духовность», но слишком
мало проявляющих ее в жизненном поведении – в этом и сила (хотя тупая и
бездарная, но действенная и подавляющая) людей из противоположного лагеря,
живущих в согласии с собственными взглядами, явно направленными на «интересы утробы»,
какими бы возвышенными философскими наукообразными терминами они не
прикрывались. Поэтому «раздвоенные» люди
оказываются побежденными теми, кто честно и откровенно выступает «адептом
грубой реальности», подобно тому, как ислам как честная религия «порядка» и
«силы» победил раздвоенную Византию, раздираемую во внутренних противоречиях:
внешней проповеди религиозных истин и внутренней «неукорененности» в том, что
проповедовалось (о чем писал В.С. Соловьев в работе «Россия и Вселенская
Церковь).
Многочисленные «духовные» учения, улавливающие сегодня
в свои сети многих, казалось бы, не самых бездумных людей, многие из которых жаждут новых знаний и не удовлетворяются привычными
стереотипами, чрезвычайно популярны в обществе и, само собой разумеется, куда
более востребованы, чем философия. И неудивительно – ведь многие из них скрывают внутри себя сходное мировоззрение: ту
точку зрения, согласно которой «духовному» надо отдать необходимую «дань», но
лишь с той целью, чтобы как можно лучше и легче жить привычным общественным
распорядком и иметь как можно больше общественных благ самого разного уровня –
от денег до признания и «морального» удовлетворения от своего собственного
«интеллектуального превосходства». С другой стороны, нельзя не признать, что подобные
учения приподнимают завесу над теми вещами, многие из которых являются
действительно чрезвычайно важными для раскрытия многих духовных содержаний.
Человечество предпочитает «жить сегодняшним днем», оно
все еще прикрывает руками глаза как ребенок, отгораживающийся от
опасности, которые исходят от «вечных
тем» и «проклятых вопросов». Большинство ныне живущих, выражаясь словами одного
из героев «американского ужастика», «молится о невежестве», хотя вместе с тем и
«просит о помиловании». И эта молитва не остается без ответа, ибо того, кто
жаждет невежества, не стоит «за уши» тащить к познанию – ему предстоит сделать
свой собственный выбор, и этот выбор индивидуален, а оспорить его никто не
имеет права, так как это было бы нарушением данной человеку Свободы.
Шулындина А.Б., к.ф.н.
shulindinaab@mail.ru
Опубликовано: «Вестник Российского философского общества». 2 (46), М., 2008. С. 159-163.
Комментариев нет:
Отправить комментарий