МОЖНО ЛИ «СУЗИТЬ НЕОБЪЯТНОЕ»?

МОЖНО ЛИ  «СУЗИТЬ НЕОБЪЯТНОЕ»?

Впечатления и размышления

о выступлении В.Соскина в Нижнем Новгороде

14 октября Нижегородское философское общество посетил гость из Германии – Владислав Соскин. Пройдя курс философии в университете Вюрцбурга, ныне он занимается философией и общается с братьями по цеху и духу «в свободной форме». Выступавший избрал темой своего доклада антропологические концепции философии современной Германии.

Для иллюстрации было отобрано десять наиболее крупных представителей философии современной Германии, которые устойчиво царят на её «философском небосклоне» и дана краткая характеристика каждому из них. Имена этих философов: Вайшедель, Блюменберг, Берлингер, Шпеманн, Тугендхат, Шапп, Виссер, Вальденфельс, Слоттердайк, Штенгер. Невозможно преувеличить интерес слушателей к этой информации, которая практически недоступна для наших соотечественников, по-прежнему, в значительной степени находящихся в информационной и культурной изоляции от европейской философии и культуры, в силу таких причин, как отсутствие переводов, культурный и языковой барьер и ограниченность материальных средств. Каждый из названных философов, по мнению докладчика, примечателен, интересен и, без сомнения, обладает высоким профессионализмом, хотя столь же несомненно и то, что каждый из них уступает по масштабам таким фигурам, как Гуссерль, Шелер, Хайдеггер и др. Впрочем, судя по всему, подобное «измельчание философских талантов» происходит не только в Германии, но и во всём мире.

Каждый из десяти философов, насколько можно судить по рассказу выступавшего, в своих работах опирается на некую центральную идею «антропологической направленности» или на определённый способ философского видения и осмысления мира. Таким образом, философская мысль современных мыслителей Германии зарождается и действует под влиянием некоего художественно-философского «прозрения», которое во многом сродни особому видению бытия, например, художником или композитором. Такой подход может создать и, насколько можно судить опять же по рассказу докладчика, создаёт у каждого из описываемых философов уникальный и неповторимый художественно-философский стиль, изобилующий множеством глубоких, верных и точных наблюдений за действительностью. Каждый из философов конструирует некий философски-художественный образ бытия, однако, судя по всему, при таком подходе цель создания целостной и законченной философски обоснованной картины мира не ставится, а препарируется («обрабатывается») лишь некий «философский срез» бытия. Поэтому такая философия основывается на какой-то, может, и верной, но всё же не всеобъемлющей идее, и философия сближается с «философским романом», который становится всё более популярным на Западе и постепенно вытесняет философию «традиционного типа».

Подобная «поэтическая направленность» философии Германии прекрасно сочетается со строгой религиозной ортодоксией (священники «католические» и «евангелические» занимают в университетах даже более высокое место, чем профессора философии). Окончательно утратив веру в возможность построения «мостика» между верой и знанием (понятно, что под верой понимается узко понимаемая ортодоксальная вера, а под знанием – столь же узко понимаемая позитивисткая наука), философия в Германии, судя по всему, окончательно пришла к ранее сделанному незабвенным Козьмой Прутковым глобальному выводу о том, что «нельзя объять необъятное», поэтому каждый из философов решил выхватить из этого «необъятного» удобоваримый и «удобопонимаемый» «кусок» или сфокусироваться на определённом ракурсе, чтобы красиво и интеллектуально-грамотно его разработать. Такова, например, философия Слоттердайка с его идеей осмысления человека как существа «упражняющегося» (в вере, идеологии, науке), Шаппа, постигающего бытие мирового процесса и самого человека через взаимодействие и переплетение различных «историй», Тугендхата, ставящего «во главу угла» «мистику посюстороннего я» в его взаимодействии с другими столь же посюсторонними «я», Вайшеделя, призвавшего изучать философию через «чёрный ход» – через внутреннее постижение личностей философов, и, в первую очередь, того в них, что скрыто от «официального взгляда» – идея сама по себе, безусловно, верная, но практически не реализуемая, так как человек является существом слишком многослойным, и познать это многослойное «я» адекватно может быть под силу лишь вездесущему Творцу.

В общем, создаётся впечатление, что философия современной Германии всё больше и больше «интеллектуализируется», «дробится», «локализуется» и отдаляется от задачи создания целостной картины мира. Вместе с тем, общая проводимая на государственном уровне политика в Германии, как, судя по всему, и везде в Европе, направлена на превращение философа в государственного чиновника, полностью подчинённого тому направлению, которое продиктовано государственным курсом. Следует отметить, что вопреки высказанному на семинаре замечанию профессора В.А.Кутырёва, считающему, что наши философы, в отличие от западноевропейских, сохраняют бóльшую свободу мысли, автор этих строк, по собственным наблюдениям, приходит к иным выводам. Внешнее отсутствие политической цензуры у нас полностью замещается давлением общего «среднего фона», который прекрасно справляется с задачей «обрубания острых углов». При внешнем кажущемся плюрализме мнений и идей современный постсоветский «философ» прекрасно «встроен» в чиновничье-социализированное существование, чаще всего в меру «православен» и старается не утруждать ни себя, ни других «чрезмерной глубиной» философских поисков и пресекать попытки поставить «слишком острые» и выходящие за пределы «официальной общепризнанности» вопросы. Справедливости ради, следует отметить, что чрезвычайная занятость и перегруженность современного профессорско-преподавательского состава административными обязанностями и «отчиткой» многочисленных часов не создаёт практически никаких условий для серьёзных занятий философией (в этом мы прекрасно «встроились» в мировой процесс, так как в той же Германии, как рассказал докладчик, чем выше профессорский статус человека, занимающегося философией, тем больше у него сугубо административных обязанностей и меньше времени для занятия философией). Философия, по наблюдению В.Соскина, в Германии пока ещё имеет высокий (по сравнению с Россией) статус, но лишь «по инерции». Сама «планка» философии всё более и более понижается. Человек принуждён быть полностью включённым в социальную реальность, а его разработки (и их «признаваемость» и «окупаемость») должны быть таковы, чтобы их уровень был воспринят большинством «ныне живущих», поэтому сохраниться в «классическом» «нетронутом» виде могут лишь те философы, которых принято называть «маргиналами», или те, кто не «пристроен к философии официально» и отдаёт ей свободное время, зарабатывая себе на жизнь чем-либо другим. Такие философы, часто значительно превосходя по степени своего таланта и образованности своих «пристроенных к государственной службе» собратьев, становятся представителями своеобразного «философского андеграунда», а их творчество доступно лишь очень узкому их окружению.

Кроме того, сам стиль современной стремительно бегущей жизни делает фактически невозможным классический тип философствования. Философия не рассматривается как единое знание, требующее усилий по объединению философских наработок различных национальных культур, не делается попытки наладить взаимодействие немецкой культуры с другими, и немецкая философская мысль оказывается словно «законсервированной в собственном соку». Интересно, что даже мистика, как явление, в принципе всегда находящееся «вне компетенции и исключительных прав собственности» любой национальности, хотя и вызывает интерес, также изучается в основном лишь в отношении её немецких представителей (М. Экхарт, Я.Бёме).

На многочисленные вопросы слушателей, касающиеся отношения к русской философии, докладчик ответил, что русские философы на Западе практически не известны и не издаются (и это несмотря на то, что крупнейшие представители отечественной философской традиции – С.Л. Франк, И.А.Ильин, Б.П.Вышеславцев - преподавали в известных западных университетах, а многие значимые работы русских философов были написаны на немецком языке). Например, в международных философских словарях XX века фигурируют имена корейских, китайских философов, но совершенно отсутствуют русские. Русская философская мысль служит объектом изучения тончайшей прослойки русских славистов, которые находятся бесконечно далеко от «мейнстрима» философии. На вопрос о том, что является причиной такого положения вещей – незнание или сознательное и целенаправленное замалчивание, докладчик высказал предположение, что до русской философии и таких её достойных представителей, как, например, С.Л. Франк, нужно «дозреть», «подняться духовно», и это требует от человека больших и продолжительных усилий. Популярностью пользуется философия «для масс», позволяющая «ухватить» и оперировать несложными и схематичными идеями и политическими лозунгами. Не случайно, очень популярны в Германии марксистские идеи, в том числе, крайне левого («троцкистского») толка, и в университетах политика вытесняет философию.

Всё, о чём говорил докладчик, ещё раз позволяет автору этих строк утвердиться в том, что мы присутствуем при процессе крупнейшего и охватывающего все страны упадка философии. Вспоминаются слова неоднократно упоминаемого на семинаре С.Л. Франка, характеризовавшего этот процесс так: «Где философия открыто отождествляется с поэтическим вдохновением, религиозной верой или моральной проповедью … – там совершается настоящее философское грехопадение – это есть подлинный философский декаданс»[1]. Большинство из тех, кто считает себя сегодня имеющим отношение к философии, бессознательно (а часто сознательно) вносит свою лепту в процесс этого грехопадения. Философия в Германии замещается политикой, в России же, уже пройдя продолжительную стадию такого замещения, ныне превращается в «болтологию», в которой ищут себе место в основном те, кто не смог в силу недостатка своих способностей выдвинуться на ином научном поприще. Поэтому неудивительно, что в философии происходит процесс «сужения необъятного» – национальными границами, социологическими раскладками, художественно-поэтическими «откровениями». Крупные и значительные, истинно философские вопросы сегодня, хотя и ставятся, но обсуждаются быстро, на бегу, в десятиминутных докладах и десятиминутных обсуждениях, в перерывах между обедами и банкетами. И в этом мы тоже следуем «мудрости» Козьмы Пруткова – «Лучше скажи мало, но хорошо». Только применимо ли это к подлинной философии как Науке духовной системно-синтетической мысли?

Шулындина А.Б., к.ф.н. (Нижний Новгород).  E-mail: shulindinaab@mail.ru

---

1.                        Франк С. Л. «Предмет Знания. Душа человека». – М.: «АСТ», 2000. С. 648.

Напечатано: «Вестник Российского философского общества». 4(60),  М., 2011. С. 47-50.

НУЖНА ЛИ ОБЩЕСТВУ ФИЛОСОФИЯ?

Нужна ли обществу философия?

(или «Глас вопиющего в пустыне

в ответ на «Размышления гуся, мечтающего спасти Рим)

Судя по статьям последних выпусков «Вестника РФО», судьба философии, которую хотят превратить в «свод зазубренных схем», чрезвычайно волнует общественность, и, конечно, в особенности, преподавателей философии. В статье В. Н. Поруса, как и в многочисленных откликах на нее, эта озабоченность судьбой новых поколений, лишенных возможности мыслить и «развивать духовность и абстрактное мышление студентов», выражена весьма внятно. Вместе с тем, на страницах «Вестника РФО» появляется множество статей, посвященных также и важнейшему и теснейшим образом связанному с указанной тематикой вопросу об отношении «научного» и «религиозного» знания как двух «ветвей» человеческой мысли, находящихся в непростых и даже антагонистических отношениях.

После прочтения статей, посвященных роли и значению философского знания и их важности для образования, несмотря на всю верность описываемой ими картины и многие правильные рассуждения, однако, закономерно возникает вопрос о том, насколько развитие качеств, развиваемых философией,  действительно осознается в обществе как полезное и нужное для той системы ценностей и той картины мира, которая признается «единственно верной», то есть согласно целям и задачам которой живет сегодня в большинстве своем человеческий род в целом и постсоветское общество в частности? Не секрет, что все мы являемся продуктом советского общества, сформированного на основе мировоззрения, принципиально отрицающего наличие какой-либо иной реальности, кроме земной и социальной. В прежние времена то, что называлось философией, призвано было обслуживать «социальный заказ» государства по формированию у подрастающих поколений соответствующего («узко-материалистического») направления мыслей. В последующее время, внешне утратив это положение, философия, казалось бы, должна была переключиться на иные области, «очиститься от скверны» прошлого и заняться наконец-то своим настоящим делом, цели и задачи которого весьма точно прописаны в статьях В.Н. Поруса. Однако не тут-то было: хотя под перечисленными автором статьи прекрасными задачами, вне всякого сомнения, «подписался» бы всякий мало-мальски причастный к образованности человек, но сделал бы это он лишь «для вида», потому что такой индивид слишком «умен», чтобы следовать в жизни этому ходу рассуждений – более того, такой «среднеобразованный человек» прекрасно понимает, что и ожидать всего этого от человека, обремененного многочисленными заботами и нуждами, совершенно нереально. Да и откуда ему – бедняге - взять досуг, требуемый для подобных умственных занятий, если вся жизнь «расписана по часам»: в большинстве случаев со студенческих лет начинается «погоня за куском хлеба», причем во многих случаях, если речь идет не о столичных жителях, то всех этих заработков и на хлеб-то едва хватает?      

Философия, как справедливо описывает В.Н. Порус, направлена на некое духовное и интеллектуальное возвышение человека, однако, закономерно возникает вопрос: для чего сегодняшнему человеку быть творческим, думающим, «абстрактно мыслящим»? Для «среднестатистического» человека с «материалистическим мировосприятием», отрицающим своим образом жизни и всем строем своего мышления наличие трансцендентного начала и причины мироздания, а, следовательно, наличие «не выражаемого в материальном эквиваленте» смысла и цели существования все эти «навыки абстрактного мышления», вырабатываемые настоящей философией, являются не более, чем «факультативным», «необязательным» «бесплатным приложением», так как от них не только не зависит никак комфортная в социальном плане жизнь, но и даже наоборот: общеизвестно, что люди  думающие страдают больше и «пристраиваются в жизни» куда хуже, чем те, кто не пристрастен к подобным «абстрактным ценностям». Так что способность к бескорыстной и абстрактной мыслительной деятельности – эта та способность, о которой можно только лишь «вздохнуть украдкой» как о способности «для избранных», которую можно оставить «для лучших времен», для большинства, понятно, так никогда и не наступающих. Творческие навыки порой могут принести их обладателю определенную выгоду – но это происходит редко, так как в большинстве случаев «инициатива» по-прежнему «наказуема». В отдельных случаях неожиданный «поворот мысли»  может вывести совершившего его к каким-то практическим открытиям, и, как следствие – к материальной выгоде, но такое возможно лишь если старательно и удачно «приноровиться» и использовать обстоятельства, да и то лишь в самых узко-востребованных областях, соответственно, от философии максимально удаленных.  

Безусловно, любой «развитый материалист» скажет, что материализм совсем не отрицает «духовность», имеющую для его жизни колоссальное значение, только «источник у нее другой» – не Бог, а некие абстрактные всечеловеческие ценности. Однако и такой человек не сможет не признать, что при отсутствии признания духовного смысла и причины всего бытия и, в том числе, существования человека, развитие тех качеств, которые может и должна развивать настоящая философия, связано лишь с увеличением и «утоньшением» потребностей, присущих человеку как природно-социальному существу, а для такого мировоззрения «духовность» - не более, чем просто более высокого плана «человеческая природно-социальная потребность», хотя и, без сомнения, более возвышенная, чем другие. Под «духовными потребностями» понимаются чаще всего лишь «культурные потребности», дающие особого рода «утонченные удовольствия», причем очень часто это удовольствия самолюбия, самолюбования, самовозвышения, высокой самооценки.

Да, атрофирование способности мыслить, гибель философского образования, безусловно, делает человека по сути рабом общества и его установок, способным существовать лишь в «матричном сне» (т.е. по сути бессознательно жить согласно принятым в обществе установкам) но для людей, живущих в обществе сегодня, в большинстве случаев такой способ жизни является не только желательным и удобным, но и почетным. Свобода – интеллектуальная, духовная – та, которая может и должна развиваться в том числе и посредством занятий философией - страшит большинство людей, так как за свободу надо платить слишком дорого. И это не только цена материального благосостояния и «жизненного благоустройства» - тех вещей, которые в нынешнем обществе признаются самыми важными при отрицании другой реальности - свобода как абсолютная ценность порою требует даже самой высшей цены – цены собственной жизни (о чем писал, например, И.А.Ильин в своих работах «Религиозный смысл философии» и «О сопротивлении злу силою»). Абстрактные «всечеловеческие» культурные ценности в принципе не могут обладать таким «реально-сокрушительным» действием на человека (например, если же человек идет на смерть за некую идею, то это значит, что, скорее всего, в глубине его души, не осознанная им самим, скрывается вера в абсолютную ценность этой идеи, хотя подобный «религиозный порыв» может быть направлен и на некие ложные (т.е. по сути относительные) ценности). Можно согласиться и с высказыванием, звучавшим неоднократно на страницах данного издания – о том, что  «философия создана для свободных людей», но отсюда проистекает и закономерный вывод, что если людям не нужна свобода, то и  философия им не нужна. Нужно откровенно признаться, что свобода – это не та ценность, ради которой большинство людей готовы пожертвовать многим «сиюминутным» и «материальным» (впрочем, честно говоря, не готовы и немногим).  

Тема взаимоотношений научной и религиозной сфер бытия также теснейшим образом связана с обсуждаемой проблемой. В нынешнем обществе   происходит «засилье» внешне-религиозной пропаганды, цель которой, как декларируется – возрождение духовности человека и его обращение к Богу.  Если принять за основу мировоззрение, нашедшее последовательное отражение, например, в трудах В.С. Соловьева – мировоззрение, согласно которому религия наряду с наукой и философией есть одна из трех основных доступных человечеству сфер знания, выражающая Истину на языке символов и мифологем, то нельзя не признать, что ее роль весьма существенна. Однако очень важно подчеркнуть, что религия, выражая Истину в символической форме, с одной стороны, требует от человека достаточно высокой ступени развития для адекватного восприятия ее особого смысла и языка - с другой же стороны, и сама эта символическая форма должна в какой-то степени быть соотнесенной с понятийным  аппаратом современного человека, а также во многом интегрировать в себя те знания, которые доступны современному человечеству из других источников. Сегодня религиозность в подавляющем большинстве случаев подается в форме пропаганды на самом неподходящем для современного человека уровне и в самой несоответствующей современному человеку форме. Критикуя подобную оголтелость в навязывании «религиозных истин», «материалисты», как это ни парадоксально, выступают часто в роли «здравомыслящего противовеса», протестуя против «религиозного оболванивания» людей.

По мнению автора этой статьи, сегодня при преобладании в «научных кругах» настроенных материалистически «ученых», они (эти круги) четко разделены на партии «псевдонаучного коммунизма» и «антинаучной религиозности». Человек должен причислить себя к одному из двух лагерей, мнимо враждующих друг с другом, хотя на самом деле внутри их можно найти борьбу за политико-экономические интересы, а не борьбу за Истину.

Реальная роль философии и ее смысл, описанные В.Н. Порусом, осознаются только в рамках того мировоззрения, которое в обществе принято считать «религиозным» и которое включает в себя осознание того, что человек – более, чем социальное существо, что корни его существования заключены в ином, не социальном начале, а те «навыки абстрактного мышления», которые развивает философия, оказываются по сути просто более чем «жизненно» (в привычном для обычного человека приземленном смысле) -  бытийственно, онтологически необходимыми, так как только они дают возможность человеку начать осознавать свою истинную цель и истинное призвание и следовать тому пути, который приведет его к главной, а не временной и относительной социально-обусловленной цели. Только человек с таким осознанием понимает, что «служение делу» философии – это в первую очередь не «социально нужный», «социально-полезный» заказ, что цель этого дела -  это не просто развитие абстрактных факультативных «творческих навыков» ради каких-то «местных» «материальных» жизненных или даже «на государственном уровне» «улучшений», а развитие (точнее – раскрытие) вечного в мироздании и жизни человека, и (что очень важно!) построение своей жизни – точнее, бытия, по духовным, а не «практически-жизненным», приспособленным к «здесь и сейчас», законам.

Только такой человек может иметь силу проповедовать и нести в мир то, что он декларирует. Но подобная «инициатива», естественно, может оставаться лишь его «личным делом», добровольно взятой на себя «духовной обязанностью»: она не может быть поддержана ни государством, ни «широкой общественностью», так как подобные институты представляют мнение большинства. Напротив, широкую общественную и государственную поддержку, как и «общественный энтузиазм» могут вызвать только те вещи, которые позволяют не менять привычное мировоззрение и сопряженные с этим привычки, а отдать «абстрактным ценностям» «внешне-почтительную», «памятниковую» (в случае философии – «тестовую») дань. Куда легче вызубрить «заученные схемы», чем начать трудоемкий и внешне не окупаемый процесс обучения самостоятельному мышлению. В проявлениях «внешней торжественности»: прокламациях, памятниках, обращениях, почестях – мы, воспитанные за десятилетия советской власти, безусловно, не имеем себе равных. Следует отметить, что подобное «подавление внешним» настоящего и внутреннего, «нерадивость» в отношении к духовным ценностям издавна отмечалась как черта, особенно присущая духовному складу русского человека. Русский человек, признавая (и неся в себе) идею абсолютного совершенства, вместе с тем ощущает и бесконечную далекость этого идеала от реальной, природной жизни, поэтому он особенно часто склоняется к тому, чтобы оказывать «идеалу абсолютного совершенства» лишь «внешний почет», не сообразуя свою жизнь с духовными законами, и одновременно строить свое существование по законам земным, природным, т.е. жить «по линии наименьшего сопротивления».

Без сомнения, возможности для обращения человека к истинной философии (а не к пересказу фактического материала из учебников «Истории философии») связаны с внутренними потребностями человеческого Духа (как онтологически присутствующего в мироздании начала), и, безусловно, эти потребности в той или иной степени проявляют себя в жизни любого человека (хотя они старательно заглушаются и «затушевываются» всем строем жизни). Однако для большинства людей, с их, оправданной «жизненным опытом» «логикой выживания», «жесткое требование» их является совершенно неуместным (поэтому и каждый, кто позволяет об этом напоминать, невольно вызывает враждебное чувство, так как будит нечто, сознательно «из практических соображений» утапливаемое в глубине души). 

До тех пор, пока необходимость того, что может и должна давать философия – бескорыстно-абстрактного мышления и восприятия жизни - не осознана на онтологическом уровне - до тех пор и восклицания интеллектуалов закономерно остаются лишь «гласом вопиющего» (все будут единодушно согласно кивать, создавать и прослушивать прокламации, собирать собрания, призывать «к духовности», «нравственности», проповедовать «толерантность», которая – что греха таить – все равно остается выборочной), но никто не сделает ничего реально-стоящего, ни в своей жизни, ни в жизни общества – так как слишком уж разнятся эти восклицания и «реальная жизнь», в которой подобные адепты «абстрактной духовности» нередко демонстрируют самую обычную «земную обывательскую логику и манеру поведения». Занятия философией, согласно мировоззрению таких представителей русской философии, как В.С. Соловьев,  И. А. Ильин, С.Л.Франк, Н.О. Лосский – это не интеллектуальный труд, которым занимаются факультативно в свободное время, а образ жизни, меняющий само существо человека, преображающий его и дающий всему существованию особенный смысл. Не случайно, например, И.А. Ильин писал о том, что настоящая философия  требует духовной устремленности всего образа жизни человека, своеобразного «очищения души», так как только таким способом человек способен к выходу за пределы своей земной пространственно-временной ограниченности и отречению от тех привычных для человека чувственных и рационалистических содержаний, что делает его способным к восприятию Истины как явления сверхчувственного и сверхрационального. Таким образом, адекватное постижение объективных истин, открывающихся во внутреннем духовном опыте, требует от человека значительной  «духовной подготовки», некоей «одержимости» духовным Предметом и делает невозможным сохранение им обычного, обывательского миросозерцания и образа жизни, так как философия «родится от жизни духа и духовной жизни». Поэтому, как писал И.А.Ильин, тот, кто желает «творить философию», должен прежде всего «начать духовную жизнь», он должен «быть духовно». И.А. Ильин отмечал и тот факт, что такое восприятие философии не является чем-то «новаторски-оригинальным», привнесенным в мир русской философией, а является «нормой вещей» еще со времен античности.

В абстрактности и оторванности своих идей от своей жизни – слабость адептов «духовного абстракционизма», ратующих за «духовность», но слишком мало проявляющих ее в жизненном поведении – в этом и сила (хотя тупая и бездарная, но действенная и подавляющая) людей из противоположного лагеря, живущих в согласии с собственными взглядами,  явно направленными на «интересы утробы», какими бы возвышенными философскими наукообразными терминами они не прикрывались. Поэтому  «раздвоенные» люди оказываются побежденными теми, кто честно и откровенно выступает «адептом грубой реальности», подобно тому, как ислам как честная религия «порядка» и «силы» победил раздвоенную Византию, раздираемую во внутренних противоречиях: внешней проповеди религиозных истин и внутренней «неукорененности» в том, что проповедовалось (о чем писал В.С. Соловьев в работе «Россия и Вселенская Церковь).  

Многочисленные «духовные» учения, улавливающие сегодня в свои сети многих, казалось бы, не самых бездумных людей, многие из которых  жаждут новых знаний и не удовлетворяются привычными стереотипами, чрезвычайно популярны в обществе и, само собой разумеется, куда более востребованы, чем философия. И неудивительно – ведь многие из них  скрывают внутри себя сходное мировоззрение: ту точку зрения, согласно которой «духовному» надо отдать необходимую «дань», но лишь с той целью, чтобы как можно лучше и легче жить привычным общественным распорядком и иметь как можно больше общественных благ самого разного уровня – от денег до признания и «морального» удовлетворения от своего собственного «интеллектуального превосходства». С другой стороны, нельзя не признать, что подобные учения приподнимают завесу над теми вещами, многие из которых являются действительно чрезвычайно важными для раскрытия многих духовных содержаний.

Человечество предпочитает «жить сегодняшним днем», оно все еще прикрывает руками глаза как ребенок, отгораживающийся от опасности,  которые исходят от «вечных тем» и «проклятых вопросов». Большинство ныне живущих, выражаясь словами одного из героев «американского ужастика», «молится о невежестве», хотя вместе с тем и «просит о помиловании». И эта молитва не остается без ответа, ибо того, кто жаждет невежества, не стоит «за уши» тащить к познанию – ему предстоит сделать свой собственный выбор, и этот выбор индивидуален, а оспорить его никто не имеет права, так как это было бы нарушением данной человеку Свободы.

Шулындина А.Б., к.ф.н.

shulindinaab@mail.ru

Опубликовано: «Вестник Российского философского общества». 2 (46), М., 2008. С. 159-163.

НУЖНА ЛИ УЧЕНЫМ ИСТИНА?

 (о выступлении американского профессора М. Кремо на заседании Городского философского семинара в Нижнем Новгороде)  

18 ноября прошлого года небольшая аудитория Нижегородского государственного университета, в которой проходил очередной городской философский семинар, была забита до отказа. Публика, пришедшая сюда, по составу была весьма разнородной: академическая профессура не только философского, но и других направлений, большое количество студентов, а также некоторый процент «сторонних» (очевидно, какими-то окольными путями узнавших о визите американского профессора-археолога).

 Интерес к этой фигуре вполне обоснован, так как профессор Кремо - автор нескольких переведенных на многие языки книг (в том числе –  «Неизвестная история человечества», «Деволюция человека»).  В этих работах содержится информация о находке различных, явно принадлежащих человеку, артефактов, возраст которых исчисляется миллионами лет. Эти находки свидетельствуют о существовании людей на Земле задолго до появления своих официальных предков - человекоподобных обезьян, а также о существовании в те давние времена некой технологически высокоразвитой культуры.

Большинство присутствующих внимали докладчику с необычайным интересом. Да и правда, нечасто попадешь на выступление профессора, ставящего под сомнение общепринятые теории происхождения человека.

Даже беглое ознакомление с книгами докладчика, предложенными на семинаре, как и приведенные им на лекции факты, убедили автора этих строк в серьезности предложенного материала (тем более что М. Кремо – отнюдь не единственный, кто пишет о подобных вещах, поиски и находки таковых артефактов происходили еще в XIX веке и продолжаются сейчас). Одной из наиболее известных книг об этом является «Запретная археология» Майкла Бейджета. Информация об археологических экспедициях, проведенных в Мексике, Египте, Перу, Боливии в рамках отечественного проекта Андрея Склярова «Лаборатория Альтернативной Истории» и созданные на основе этого документальные фильмы под общим названием «Запретные темы истории» доступны сегодня всем интересующимся этой информацией зрителям и читателям - как  иностранным, так и российским. Однако в своем выступлении докладчик уделял наибольшее внимание не столько археологическим находкам, сколько созданию собственной концепции Вселенной и истории человечества. Для подтверждения этой концепции он привлекал многие известные (а порою - неизвестные, или не известные всем)  факты: это и находки указанных артефактов, и свидетельства отделения сознания от тела, и опыты ученых по воздействию сознания на материальные предметы, и факты, свидетельствующие о возможности передачи мыслей на расстояние. Слабостью выступавшего оказалась то, что в попытке создания целостной концепции он явно претендовал на освоение территории, на которой он не мог считаться профессионалом. Предложенная им триада «материя – ум – сознание» (matter-mind-consciousness) показалась присутствующим недостаточно корректной и философски обоснованной. Стремление докладчика преодолеть главенствующий в научных кругах материализм привело к некоему «абстрактно – спиритуалистическому» «перегибу».

Именно эти слабые стороны выступления были в первую очередь отмечены присутствующими профессорами, которые забросали выступавшего своими многочисленными замечаниями, на которые он не успевал и не мог ответить во многом из-за необходимости пользоваться услугами переводчика, не всегда успевавшего следить за всеми перипетиями спора.      

Стоит согласиться, что предложенная профессором триада, как и многие его другие рассуждения, были достаточно наивными, но ценность некоторых основных положений его выступления несомненна. А таковых, главных положений, на наш взгляд, было два: это наличие фактов, свидетельствующих о древнейшем происхождении человеческой цивилизации и «выборочность» в передаче этих знаний, не позволяющая большинству людей узнать об этой информации, так как она всячески замалчивается, в первую очередь, в научных кругах. Так стоит ли отрицать важность этих положений доклада? Некоторые из присутствующих решили, что стоит, и с явственным пылом воплотили это решение в жизнь - ведь именно таким образом, подметив существенные недостатки выступления и подчеркивая их, можно уйти от реальности изложенных фактов. Помнится, «классик» марксизма-ленинизма называл факты «упрямой вещью», но и «классикам» и их нынешним последователям, как, впрочем, и всем современным людям, прекрасно известно, что вполне можно быть упрямее фактов и относиться к последним весьма выборочно: нежелательное – не замечать и – при вопиющей необходимости – агрессивно отвергать, а нужное для своих целей – создавать на пустом месте - и не только в политике, но и во всех других сферах, и в науке в том числе. Факты всегда можно подделать под те цели, которые ставятся, «во имя правого или неправого дела». Так ради какого же дела большинство присутствующих странным образом изложенных фактов не заметили? Ясно, что налицо – тот самый «фильтр сознания», о котором говорил М. Кремо и который не допускает проникновения любой информации, противоречащей общепринятым установкам, так как именно теории определяют взгляд человека на мир и на факты этого мира. И действительно, т.н. «научные теории» настолько прочно «встроились» в голову большинства людей, что любое покушение на них вызывает почти физиологический дискомфорт, и это делает человеческое мышление совершенно догматическим и механистическим, наполняя при этом уверенностью в том, что материалистическая теория – в том числе теория Дарвина в том ее виде, в котором она сегодня представляется в науке – «истинно научна», тогда как все иные теории однозначно списываются по разряду «псевдонауки». Между тем, немногим, скорее всего, известен тот факт, что сам Ч.Дарвин не только совершенно не отрицал наличия Творца как Первопричины мироздания, но и полагал, что любой процесс, в том числе и процесс формирования мира, и естественный отбор, непременно должны управляться некоей сознательной «высшей силой» (даже если это происходит на уровне определенных и действительных в какой-либо сфере законов (см.: «Происхождение видов»)).   

Влияние вненаучных установок на научные концепции становится очевидным при малейшей попытке углубиться в эту область. На то, что любая когда-либо существовавшая в истории наука питается некими априорно взятыми мифологическими установками, указывал, например, еще А.Ф.Лосев, доказывавший, что любой ученый вынужден опираться на некие априорно взятые данности, в которых у него не должно быть сомнений - и именно на них строить свою теорию. Но истинны ли эти установки, и должно ли у человека, считающего себя имеющим отношение к науке, или даже у просто мыслящего человека оставаться место для сомнений? Примечательно, что сам М. Кремо во время своего выступления был подвергнут  обвинению в том, что он претендует на знание истины, тогда как наука свободна от подобных претензий, и лишь предлагает теории. Однако невозможно было не заметить, что гораздо в большей степени это можно было отнести к самим обвинителям, чья заметная непоколебимость явно зиждилась на внутренней уверенности в истинной правоте «традиционной научной картины мира», поддерживаемой, к тому же, «по праву силы», и на уровне «научных кругов», и на уровне традиционных представлений. Именно поэтому, скорее всего, «стойкая философская материалистическая группа» ушла домой довольная, совершенно не поколебленная и непоколебимая, и некоторые даже не стали дослушивать докладчика, самозабвенно предавшись оживленному философскому диалогу.

М. Кремо справедливо отметил, что именно «материалистический подход» (и дарвиновская теория в том ее виде, в котором она преподается и воспринимается сегодняшним обществом), является тем «базисом», на котором только и способно существовать и взращиваться сегодняшнее «общество потребления», основанное на «хищнических инстинктах», потребительстве и «борьбе за выживание» - общество, сводящее духовность к некоей разновидности «социальности» и не принимающее во внимание существование иного (внесоциального и внеприродного)  смысла и «стержня» человеческого существования.  

Обоснование же пресловутого единства представлений в научных кругах необходимостью наличия некоей принятой и годной для учебников стройной (точнее, кажущейся таковой) научной концепции, совершенно не правомерна, так как при таком «раскладе» (утаивании фактов или их сознательно искаженной и «преданной осмеянию» подаче) люди теряют право на объективную информацию. Думаю, что история продемонстрировала нам немало трагических примеров подобного рода: можно вспомнить, хотя бы, способы утаивания фактов и силовые приемы, используемые для защиты «лысенковской науки». Так что ученые, не отступающие от «традиционного дарвиновского направления», хотят они того, или нет, бессознательно служат интересам тех сил, которые не заинтересованы в развитии человека. В обществе, где философия оказывается своеобразным «придатком» к «академической науке» и стремится ни на шаг не отойти от тех «общепризнанных научных стереотипов», которые предлагает наука (точнее, не вся наука, а «общепризнанная», «привычная», наиболее многочисленная,  «поддерживаемая» и «ласкаемая» на общественном уровне ее часть), она не может иметь ни ценности, ни значения, так как наука имеет дело с конкретными явлениями, но чаще всего оказывается не способной проникнуть в их истинную сущность (чем и пыталась издавна заниматься философия). Таким образом, угодливо «расшаркиваясь» перед «традиционной наукой», философия по сути подписывает себе смертный приговор. Не присущи ли сегодняшней официальной философии и науке черты такого же мракобесия, как некоторым средневековым замкнутым самими на себя учениям, согласно которым конечная Истина установлена и неоспорима, а несогласных следует отправить на аутодафе, на дыбу, на костер? Хотя 21 век предлагает и куда более  цивилизованные формы «разборок» - галантную толерантность и толерантную галантность, что и было продемонстрировано уже самим фактом проведения подобного семинара.

Автор этих строк пребывает в твердой уверенности, что если бы сегодня великий русский философ В.С. Соловьев существовал не в виде громкого имени и повода для создания памятника, а в виде живого человека, то лучшее, на что он мог бы претендовать – это редкие выступления на каких-либо частных конференциях, организованных группой энтузиастов. На него смотрели бы с явным подозрением и неодобрением как на «псевдоученого», желающего создать совершенно немыслимый (для позитивистского сознания) синтез – науки, философии и религии (да что там Соловьев – думается, и самого Гегеля выслушали бы лишь снисходительно-вежливо, посудачив, расходясь, об идеалистических заблуждениях чудака). Сегодня большинству преподавателей философии совершенно ясно, что все основные идеи В.С. Соловьева  пригодны лишь для кратких глав в учебниках и для изучения их занимающихся «историческими памятниками» «энтузиастами». Да и в самом деле, могут ли всерьез принимать, например, идею В.С.Соловьева о теософии те, кто кидает все свои силы на борьбу с «псевдонаукой»?  Тем более что в результате сходства названий у В.С. Соловьева и Е. Блаватской (коей, как ни странно, отдается явственный приоритет в изучении понятия «теософии») положение еще больше запутывается, а человечество – удаляется от Истины.

Встреча с М. Кремо вывела присутствующих на обсуждение самых важных вопросов мироздания, «встряхнула» собравшихся. Ведь очень полезно на заседании философского общества иногда обсуждать не частные философские проблемы, а темы самые «глобальные», способные «снять шелуху» и «приоткрыть завесу» над принципиальной и – увы – неискоренимой - разницей мировоззрений (тогда как обсуждение более частных вопросов не всегда выявляет это с такой предельной ясностью).

Автор этих строк с интересом наблюдала, как наглядно работает  механизм «фильтрации знания» и догматического «мифологического мышления», заставляющий «отсеивать все лишнее», даже если это «лишнее» прямо-таки кидается в глаза. Каждый человек, выбравший  некую мифологическую основу своего существования, старается неуклонно ей следовать, и лишь иногда эта основа может меняться - под воздействием обстоятельств или размышлений. Но для того, чтобы эта основа сменилась – может быть, на более близкую к истине - следует оставить в сознании некое пространство для сомнения и сохранить определенную гибкость мышления. Если кто-то из присутствовавших на встрече почувствовал в себе существование этого пространства и  импульс к новому размышлению о вроде бы привычных вещах - значит, встреча прошла плодотворно.

Ведь истинный ученый не имеет права отвергать некоторые факты (ФАКТЫ!) только потому, что они не встраиваются в привычный порядок вещей, не описываются общепринятой теорией,  и отнимать у людей право на информацию и тем самым право на размышление над ней. Может быть, все-таки попытаться разобраться в «еретических» учениях? Ведь факты не могут ни убить истинную теорию, ни нанести ей вреда.

Шулындина А.Б., к.ф.н. (Нижний Новгород). E-mail: shulindinaab@mail.ru

Do Scientists Need the Truth?

(about the visit of the famous American archeologist Michael Cremo to Nizhny Novgorod and his report at a session of the Nizhny Novgorod city’s Philosophical society)

On the November 18, 2008 the small audience of the Nizhny Novgorod University was packed full – not only scientists-philosophers, but laymen too came to listen to the reporter. The interest in this figure is clearly understood, because he is the author of such interesting and translated into many languages books as Human Devolution: a Vedic Alternative to Darwin’s Theory, The Hidden History of The Human Race and others. He is one of the great figures among the group of scientists in Russia and in other countries, who writes about the ancient history of the humanity and about interesting artifacts, arguing the fact of existence of man millions years ago. 

Even flipping through the books being on sale at the session and the information the reporter was speaking about, convinced the author of this paper of the fundamentalism of his work. But Michael Cremo paid his attention especially on the idea of the structure of the world. His drawback was attempt to trespass the territory of  philosophy. The triad suggested by him “matter-mind-consciousness” seemed to the audience not enough correct and philosophically founded.

Just these weak aspects of the report were noticed by the present professors, who showered the reporter with a lot of critical notes. It was difficult to understand each other because the interpreter could not translate everything. But they did not notice the important facts that were impossible to deny. There were two most important facts: the presence of the artifacts and the “selection” of the facts and knowledge by the group of scientists and by society, that makes it impossible for the men to have an objective picture of the world. We could see how the law of “filter of the consciousness” worked. The “traditional scientists” were sure of their “materialistic truth”, and in the truth of Darvin’s theory. But only a few people know that Darvin himself considered the laws of the development of the life to be ruled by some Spiritual Power.

The influence of the beyond-scientific orientation on the scientific theories is evident. For instance, Russian philosopher Aleksey Losev proved that any scientist founded his theories on some a priori directives. But these directives might not be correct. And the true scientist must have his doubts about it. The society that considers the philosophy to be some “addition” to the official science can not get real philosophy, because science can not explain the essence of the things, and only philosophy has some possibilities to do it.

The author of this article is sure that, for example, if famous Russian philosopher Vladimir Soloviev had been alive today, he would have been considered as “a weird person”. The representatives of “official science” would look at him with suspicion and disapproval as to the pseudo-scientist, who tried to make some synthesis of so different for the positivist consciousness things as science, philosophy and religion.

The meeting with Michael Cremo bring its representatives to the discussion of the most important themes, because the discussion of the “volume” themes discloses the difference of the world outlook systems.

The author of this article with great interest keeps an eye on the mechanism of “the filter of the consciousness” that forces the person to eliminate the “unnecessary” things. But true scientist and even every thinking man must be ready to change the basis of his existence. Because the true scientist must not deny real facts (FACTS!) only because they do not step in the “traditional order”, and to deprive of the men the right for information. Because the facts can neither kill the true theory nor damage it.

Anastasia Shulyndina,

Ph. D., philosophy

Secretary of the Nizhny Novgorod section of the Russian Philosophical Society  

Volgo-Viatsky Public Administration Academy

E-mail: shulindinaab@mail.ru

Cell phone: +7 910 390 80 52

ВЕРА и ЗНАНИЕ: ДВЕ НЕПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ПРЯМЫЕ?

ВЕРА И ЗНАНИЕ: ДВЕ НЕПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ПРЯМЫЕ?

(отклик на статью профессора В.Н. Сагатовского

 «Религиозное и научное как типы человеческих отношений к миру»)

Среди многочисленных публикаций Вестника РФО, посвященных проблеме взаимоотношения религии и науки, статья профессора В.Н. Сагатовского [1. С 104-108] выделяется особой четкостью в подходе к освещаемого вопросу, так как в ней рассматриваются онтологические основы научного и религиозного отношения человека к миру. Автор статьи признает существование трех сфер реальности: объективной, субъективной и трансцендентной (лежащей за пределами деления на субъективное и объективное). Признание существования трансцендентной реальности является очень важной опорой в философском познании, свидетельством существенных отличий мировоззрения автора от преобладающего сегодня в философии направления мысли. Ожидания автора, что подобные философские построения будут восприняты как «заумь» с точки зрения т.н. «научной философии» и как «пантеистическая ересь» с точки зрения «ортодоксальной религиозности» более чем оправданы - сегодня преобладающее большинство деятелей т.н. «научно-ориентированной» философии склонны отрицать факт существования такой, с их точки зрения, «мутной и недоказуемой вещи», как «трансцендентная реальность», а религиозные деятели-администраторы – приписывать себе исключительную монополию на достоверные знания о ней.

Следует отметить тот факт, что, признавая трансцендентную реальность безусловно существующей, В.Н. Сагатовский полагает, что эта реальность не поддается никакому «объективному исследованию», и в применении к ней возможен только «последовательно апофатический подход». Без сомнения, попытки «объективации» и обобщения этого сложнейшего для выражения пласта реальности доселе оказывались слишком наивными для всякого мало-мальски философски мыслящего человека, но это в первую очередь обусловлено тем, что монополия на адекватное описание трансцендентного «как своего рода объективного» издавна находилась (и до сих пор находится) преимущественно в ведении традиционных религий и создаваемых ее адептами религиозно-схоластических концепций. Подобные попытки, как правило, были слишком скованы среднестатистически-школьным уровнем восприятия тех, кто их предпринимал, возможностями языка и терминологии, до сих пор скудно разработанных и по большей части слишком привязанных к той или иной религии, необходимостью приближения такого обобщения к уровню восприятия «среднего верующего». Однако все это вовсе не может служить обоснованием принципиальной невозможности подобной «объективации» на ином, более сложном уровне и при использовании соответствующе адекватного ему терминологического языка. Более того, отсутствие решения этой труднейшей для человечества задачи отнюдь не говорит о дальнейшей невозможности ее разрешения (так, В.С. Соловьев сравнивал нынешнее состояние человечества в плане познания с младенчеством и указывал на абсурдность попытки обвинить ребенка в неумении говорить только потому, что тот до сих пор не сказал ни слова).

На наш взгляд, В.Н. Сагатовский не учитывает тот факт, что даже само признание существования этой реальности оказывает (по крайней мере, потенциально) существенное влияние на мышление человека, расширяет его мировоззренческие основы, уводя от плоскостного деления мироздания на объективный «базис» и субъективную «надстройку» (не случайно, как пишет автор, опыт переживания трансцендентной реальности позволяет человеку ощутить «святость бытия» и его «глубинную целостность»). Большинством т.н. материалистов эта реальность отвергается в принципе. Однако и предлагаемый В.Н. Сагатовским подход, согласно которому эта реальность выносится за пределы философского обобщения и осмысления, а любое познание ее признается лишь неким субъективным «творческим познавательным актом», не позволяет выйти за пределы «заколдованного круга» «позитивистки-ориентированных» представлений. Такой подход делает философов, признающих эту реальность, но отрицающих возможность разработки общего терминологического аппарата, описывающего с той или иной степенью точности законы этой реальности и законы ее познания, лишь мыслителями-одиночками, своеобразными «чудаками» от философии, выражающими в книгах и статьях свое «особенное мнение». Отсюда – уязвимость и незащищенность подобных представлений с точки зрения «позитивиски-ориентированных» философов, оперирующих «ясными» и «понятными» (с поверхностной точки зрения) категориями.

Традиционно бытовавшее в течение длительного времени представление о том, что целью и задачей философии является обобщение данных различных наук, является слишком наивным - такое обобщение является невыполнимой задачей вследствие слишком большого многообразия человеческого опыта. В связи с тем, что целью философии является познание важнейших общих законов мироздания, она не может обойти стороной познание единой «внутренней сущности» мироздания, скрывающейся под внешним многообразием видимых явлений (эта сущность и являет себя человеку в «опыте трансцендентного»). Без этого невозможно даже подойти к решению основных философских проблем - в первую очередь, к решению проблемы взаимоотношений субъекта и объекта. А так как «внутренняя сущность» мироздания, как было блестяще и последовательно доказано еще В.С.Соловьевым в работе «Философские начала цельного знания», не может быть найдена ни в опыте познания внешнего мира, ни в рациональных конструкциях - значит, ее следует искать именно в том Начале, которое нерасторжимо объединяет субъективное и объективное, являясь источником и того, и другого. Поэтому предметом истинной философии как цельного знания (того, чем, по В.С. Соловьеву, должна стать философия в будущем) является «истинно-сущее как в нем самом, так и в его отношении к эмпирической действительности субъективного и объективного мира, которых оно есть абсолютное первоначало» [2. С. 195]. Это Начало, названное В.С.Соловьевым «Истинно-Сущим», Н.О. Лосским – «Сверх-Системным Началом, С.Л. Франком - «Непостижимым», а А.Ф. Лосевым – оригинальным термином «Самое Само», по сути, является главным объектом изучения философии. А так как оно может быть познаваемо прежде всего во внутреннем (трансцендентном) опыте, то и первичной основой философского познания у В.С. Соловьева (и философов, развивающих его идеи) называется мистикой (мистика есть, по Соловьеву, творческое отношение человека к этому Началу, то есть его способность путем внутреннего интуитивного опыта «связываться» с этим Началом и тем самым «трансформировать» сознание, делая его более приспособленным для понимания сути вещей). С другой стороны, и последовательное логическое (истинно диалектическое, свободное от принимаемых на веру аксиом и догм) мышление (блестящий пример которого демонстрирует в своих работах А.Ф. Лосев), наталкиваясь на те тупики, в которые неминуемо попадает любое последовательное развитие как «рационалистической», так и «эмпирической» направленности философского исследования, закономерно приводит к необходимости существования этого Начала (скрытого под маской разнообразных явлений и проявлений). Это Начало, несмотря на всю невозможность его адекватного познания силами человеческого разума, может быть познаваемо как «отрицательно» (апофатическо-диалектический метод неоплатоников и Corpus Areopagiticum), так и «положительно», через явления и проявления, сквозь которые оно «просвечивает» (ибо невозможно оторвать  явление от сущности, и, познавая сущность явлений, мы неминуемо познаем и это «скрытое начало» бытия).

Исходя из такой философской позиции, задачей философии является в первую очередь познание непостижимого трансцендентного Начала (с одной стороны - его логической и экзистенциальной необходимости, с другой стороны – его проявлений в объективной и субъективной реальности) и формирования того мышления, которое может максимально приблизить человека к пониманию этого Начала (для этого, прежде всего, необходима  разработка терминологическо-категориального аппарата для более или менее адекватного описания этого сложнейшего феномена). Можно сказать, что философия призвана заниматься всей той сферой существования и реальности, которая «обрамляет» это «невыразимое и непостижимое ядро», максимально к нему приближаясь и максимально логически и интуитивно «прощупывая» (хотя и в достижимых для человеческого восприятия и понимания рамках) его законы и основы. Поэтому на философов ложится важнейшая задача – подвести человека к осознанному признанию существования этой основы мироздания - подход, делающий возможным разрешить многие неразрешимые (а чаще всего отстраняемые за их «нерешаемостью») вопросы. Являясь источником всего, это Начало является источником и того, что понимается под «внешней» и «внутренней» реальностью, которые, безусловно, также оказываются в сфере рассмотрения философии. Именно в этом направлении работали В.С. Соловьев, С.Л.Франк, Н.О. Лосский, П.В. Флоренский, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин и др., философские разработки которых, к сожалению, до сих пор не получили должной оценки и признания (первоначальный интерес к ним, возникший тогда, когда они стали доступными читателю, сменился по большей части плохо скрываемым равнодушием).

Следует с горечью констатировать, что все мы все еще находимся в пределах «школьной философии», как называл ее В.С.Соловьев – философии, которая стремиться объяснить «высшее» через «низшее», то есть свести «высшее» к «низшему», которая опирается по преимуществу или на эмпирический опыт или на рациональные конструкции, оставляя за пределами внимания тот непостижимый источник, который является основой всего существующего. Между тем, по В.С. Соловьеву, «если задача философии – объяснить все существующее, то разрешить эту задачу, оставаясь в имманентной сфере актуального человеческого познания так же невозможно, как дать истинное объяснение солнечной системы, принимая нашу Землю за средоточие» [2. С.225]. Следуя этим путем, человечество навсегда обрекает себя на судьбу видеть и познавать Истину лишь «гадательно, как бы сквозь мутное стекло». К сожалению, слишком многие предпочитают вообще не вглядываться в то, что это стекло скрывает, а раскрашивать его своими замысловатыми «авторскими» узорами, еще больше замутняющими то, что за ним находится, или же исследовать лишь внешние параметры этого стекла.

Закономерен вопрос, почему преобладающему большинству людей вообще недоступен опыт «переживания трансцендентного», о котором пишет В.Н. Сагатовский. Может быть, потому, что у людей сегодня действительно «не остается времени для общения с вечностью»? Вопрос о причинах такой слепоты, однако, слишком сложен и многопланов. Куда более понятно влияние мировоззрения на стиль мышления. А.Ф.Лосев убедительно доказал, что любая мировоззренческая система в той или иной степени базируется на принятии неких аксиом: так, материализм есть особого рода «атеистическое догматическое богословие», ибо ему присуще аксиоматическое признание материи «началом всех вещей» («Диалектика мифа»).  Однако даже последовательным материалистам всегда было тесно в рамках принятых аксиом. Например, Э.В. Ильенков, будучи «честным и последовательным материалистом», в своей «Космологии духа» неоднократно приближаясь к логической необходимости существования нематериального «начала мироздания», каждый раз усиленно «открещивался» от этой «чертовщины» (что невозможно не отметить при внимательном прочтении его работы).

Хотя В.С. Соловьевым еще в позапрошлом веке было предсказано, что две доныне непересекающиеся прямые (вера и знание) должны обязательно пересечься, но только в иной плоскости – в идее теософии как цельного синтетического знания, но время совершения такого пересечения неизвестно. Однако пока этот синтез не будет совершен, пока познание трансцендентной реальности будет вынесено за пределы философии, мы можем только лишь ставить В.С.Соловьеву памятники и распевать романсы на его стихи. Пока серьезнейшие задачи, поставленные философом, не будут должным образом исследованы, систематизированы и осознаны, мы так и останемся в ранге «философов-школьников», двоечников-второгодников, застрявших в одном из классов начальной школы и тешащих себя иллюзией, что это состояние естественно и нормально (к тому же, втайне слишком опасающихся при попытке перейти в другой класс прослыть у своих одноклассников «псевдоучеными» и лишиться «заслуженных привилегий»). Но невозможно отмахнуться от требований времени, а необходимость иного подхода к философии (согласно которому разные сферы опыта должны не существовать параллельно, а синтетически взаимообогащать друг друга) была очевидна уже в начале XX века и тем более актуальна сегодня. Без решения ее мы будем бегать по «заколдованному» кругу, отвоевывая у таких же философов-двоечников место под солнцем, участвуя в политических играх по чужим правилами, забыв о том, что философия – это служение Истине, а не выслуживание перед сильными мира сего. 

Автор прекрасно понимает, что некоторые положения этой статьи-отклика не укладывается даже в рамки «философской зауми», а будут причислены многими «учеными мужами» уже к разряду «откровенной чертовщины». Но надо же кому-то еще раз напомнить о необходимости методологически адекватно, изнутри исследовать наследие, оставленное нам вышеперечисленными философами-мыслителями в контексте общемирового наследия философской мысли?

Литература

1.       Сагатовский В.Н. Религиозное и научное как типы человеческих отношений к миру /Вестник РФО. 4 (52), 2009.

2.       Соловьев В.С. Философские начала цельного знания» / Соч. в 2 т. 2-е изд. Т.2. – М.: Мысль, 1990.

Шулындина А.Б., к.ф.н. (Нижний Новгород). E-mail:shulindinaab@mail.ru

Напечатано: «Вестник Российского философского общества». 2 (54), М., 2010. С. 139-143.

НУЖНА ЛИ УЧЕНЫМ ИСТИНА?

НУЖНА ЛИ УЧЕНЫМ ИСТИНА?

 (о выступлении американского профессора М. Кремо на заседании Городского философского семинара в Нижнем Новгороде)  

18 ноября прошлого года небольшая аудитория Нижегородского государственного университета, в которой проходил очередной городской философский семинар, была забита до отказа. Публика, пришедшая сюда, по составу была весьма разнородной: академическая профессура не только философского, но и других направлений, большое количество студентов, а также некоторый процент «сторонних» (очевидно, какими-то окольными путями узнавших о визите американского профессора-археолога).

 Интерес к этой фигуре вполне обоснован, так как профессор Кремо - автор нескольких переведенных на многие языки книг (в том числе –  «Неизвестная история человечества», «Деволюция человека»).  В этих работах содержится информация о находке различных, явно принадлежащих человеку, артефактов, возраст которых исчисляется миллионами лет. Эти находки свидетельствуют о существовании людей на Земле задолго до появления своих официальных предков - человекоподобных обезьян, а также о существовании в те давние времена некой технологически высокоразвитой культуры.

Большинство присутствующих внимали докладчику с необычайным интересом. Да и правда, нечасто попадешь на выступление профессора, ставящего под сомнение общепринятые теории происхождения человека.

Даже беглое ознакомление с книгами докладчика, предложенными на семинаре, как и приведенные им на лекции факты, убедили автора этих строк в серьезности предложенного материала (тем более что М. Кремо – отнюдь не единственный, кто пишет о подобных вещах, поиски и находки таковых артефактов происходили еще в XIX веке и продолжаются сейчас). Одной из наиболее известных книг об этом является «Запретная археология» Майкла Бейджета. Информация об археологических экспедициях, проведенных в Мексике, Египте, Перу, Боливии в рамках отечественного проекта Андрея Склярова «Лаборатория Альтернативной Истории» и созданные на основе этого документальные фильмы под общим названием «Запретные темы истории» доступны сегодня всем интересующимся этой информацией зрителям и читателям - как  иностранным, так и российским. Однако в своем выступлении докладчик уделял наибольшее внимание не столько археологическим находкам, сколько созданию собственной концепции Вселенной и истории человечества. Для подтверждения этой концепции он привлекал многие известные (а порою - неизвестные, или не известные всем)  факты: это и находки указанных артефактов, и свидетельства отделения сознания от тела, и опыты ученых по воздействию сознания на материальные предметы, и факты, свидетельствующие о возможности передачи мыслей на расстояние. Слабостью выступавшего оказалась то, что в попытке создания целостной концепции он явно претендовал на освоение территории, на которой он не мог считаться профессионалом. Предложенная им триада «материя – ум – сознание» (matter-mind-consciousness) показалась присутствующим недостаточно корректной и философски обоснованной. Стремление докладчика преодолеть главенствующий в научных кругах материализм привело к некоему «абстрактно – спиритуалистическому» «перегибу».

Именно эти слабые стороны выступления были в первую очередь отмечены присутствующими профессорами, которые забросали выступавшего своими многочисленными замечаниями, на которые он не успевал и не мог ответить во многом из-за необходимости пользоваться услугами переводчика, не всегда успевавшего следить за всеми перипетиями спора.      

Стоит согласиться, что предложенная профессором триада, как и многие его другие рассуждения, были достаточно наивными, но ценность некоторых основных положений его выступления несомненна. А таковых, главных положений, на наш взгляд, было два: это наличие фактов, свидетельствующих о древнейшем происхождении человеческой цивилизации и «выборочность» в передаче этих знаний, не позволяющая большинству людей узнать об этой информации, так как она всячески замалчивается, в первую очередь, в научных кругах. Так стоит ли отрицать важность этих положений доклада? Некоторые из присутствующих решили, что стоит, и с явственным пылом воплотили это решение в жизнь - ведь именно таким образом, подметив существенные недостатки выступления и подчеркивая их, можно уйти от реальности изложенных фактов. Помнится, «классик» марксизма-ленинизма называл факты «упрямой вещью», но и «классикам» и их нынешним последователям, как, впрочем, и всем современным людям, прекрасно известно, что вполне можно быть упрямее фактов и относиться к последним весьма выборочно: нежелательное – не замечать и – при вопиющей необходимости – агрессивно отвергать, а нужное для своих целей – создавать на пустом месте - и не только в политике, но и во всех других сферах, и в науке в том числе. Факты всегда можно подделать под те цели, которые ставятся, «во имя правого или неправого дела». Так ради какого же дела большинство присутствующих странным образом изложенных фактов не заметили? Ясно, что налицо – тот самый «фильтр сознания», о котором говорил М. Кремо и который не допускает проникновения любой информации, противоречащей общепринятым установкам, так как именно теории определяют взгляд человека на мир и на факты этого мира. И действительно, т.н. «научные теории» настолько прочно «встроились» в голову большинства людей, что любое покушение на них вызывает почти физиологический дискомфорт, и это делает человеческое мышление совершенно догматическим и механистическим, наполняя при этом уверенностью в том, что материалистическая теория – в том числе теория Дарвина в том ее виде, в котором она сегодня представляется в науке – «истинно научна», тогда как все иные теории однозначно списываются по разряду «псевдонауки». Между тем, немногим, скорее всего, известен тот факт, что сам Ч.Дарвин не только совершенно не отрицал наличия Творца как Первопричины мироздания, но и полагал, что любой процесс, в том числе и процесс формирования мира, и естественный отбор, непременно должны управляться некоей сознательной «высшей силой» (даже если это происходит на уровне определенных и действительных в какой-либо сфере законов (см.: «Происхождение видов»)).   

Влияние вненаучных установок на научные концепции становится очевидным при малейшей попытке углубиться в эту область. На то, что любая когда-либо существовавшая в истории наука питается некими априорно взятыми мифологическими установками, указывал, например, еще А.Ф.Лосев, доказывавший, что любой ученый вынужден опираться на некие априорно взятые данности, в которых у него не должно быть сомнений - и именно на них строить свою теорию. Но истинны ли эти установки, и должно ли у человека, считающего себя имеющим отношение к науке, или даже у просто мыслящего человека оставаться место для сомнений? Примечательно, что сам М. Кремо во время своего выступления был подвергнут  обвинению в том, что он претендует на знание истины, тогда как наука свободна от подобных претензий, и лишь предлагает теории. Однако невозможно было не заметить, что гораздо в большей степени это можно было отнести к самим обвинителям, чья заметная непоколебимость явно зиждилась на внутренней уверенности в истинной правоте «традиционной научной картины мира», поддерживаемой, к тому же, «по праву силы», и на уровне «научных кругов», и на уровне традиционных представлений. Именно поэтому, скорее всего, «стойкая философская материалистическая группа» ушла домой довольная, совершенно не поколебленная и непоколебимая, и некоторые даже не стали дослушивать докладчика, самозабвенно предавшись оживленному философскому диалогу.

М. Кремо справедливо отметил, что именно «материалистический подход» (и дарвиновская теория в том ее виде, в котором она преподается и воспринимается сегодняшним обществом), является тем «базисом», на котором только и способно существовать и взращиваться сегодняшнее «общество потребления», основанное на «хищнических инстинктах», потребительстве и «борьбе за выживание» - общество, сводящее духовность к некоей разновидности «социальности» и не принимающее во внимание существование иного (внесоциального и внеприродного)  смысла и «стержня» человеческого существования.  

Обоснование же пресловутого единства представлений в научных кругах необходимостью наличия некоей принятой и годной для учебников стройной (точнее, кажущейся таковой) научной концепции, совершенно не правомерна, так как при таком «раскладе» (утаивании фактов или их сознательно искаженной и «преданной осмеянию» подаче) люди теряют право на объективную информацию. Думаю, что история продемонстрировала нам немало трагических примеров подобного рода: можно вспомнить, хотя бы, способы утаивания фактов и силовые приемы, используемые для защиты «лысенковской науки». Так что ученые, не отступающие от «традиционного дарвиновского направления», хотят они того, или нет, бессознательно служат интересам тех сил, которые не заинтересованы в развитии человека. В обществе, где философия оказывается своеобразным «придатком» к «академической науке» и стремится ни на шаг не отойти от тех «общепризнанных научных стереотипов», которые предлагает наука (точнее, не вся наука, а «общепризнанная», «привычная», наиболее многочисленная,  «поддерживаемая» и «ласкаемая» на общественном уровне ее часть), она не может иметь ни ценности, ни значения, так как наука имеет дело с конкретными явлениями, но чаще всего оказывается не способной проникнуть в их истинную сущность (чем и пыталась издавна заниматься философия). Таким образом, угодливо «расшаркиваясь» перед «традиционной наукой», философия по сути подписывает себе смертный приговор. Не присущи ли сегодняшней официальной философии и науке черты такого же мракобесия, как некоторым средневековым замкнутым самими на себя учениям, согласно которым конечная Истина установлена и неоспорима, а несогласных следует отправить на аутодафе, на дыбу, на костер? Хотя 21 век предлагает и куда более  цивилизованные формы «разборок» - галантную толерантность и толерантную галантность, что и было продемонстрировано уже самим фактом проведения подобного семинара.

Автор этих строк пребывает в твердой уверенности, что если бы сегодня великий русский философ В.С. Соловьев существовал не в виде громкого имени и повода для создания памятника, а в виде живого человека, то лучшее, на что он мог бы претендовать – это редкие выступления на каких-либо частных конференциях, организованных группой энтузиастов. На него смотрели бы с явным подозрением и неодобрением как на «псевдоученого», желающего создать совершенно немыслимый (для позитивистского сознания) синтез – науки, философии и религии (да что там Соловьев – думается, и самого Гегеля выслушали бы лишь снисходительно-вежливо, посудачив, расходясь, об идеалистических заблуждениях чудака). Сегодня большинству преподавателей философии совершенно ясно, что все основные идеи В.С. Соловьева  пригодны лишь для кратких глав в учебниках и для изучения их занимающихся «историческими памятниками» «энтузиастами». Да и в самом деле, могут ли всерьез принимать, например, идею В.С.Соловьева о теософии те, кто кидает все свои силы на борьбу с «псевдонаукой»?  Тем более что в результате сходства названий у В.С. Соловьева и Е. Блаватской (коей, как ни странно, отдается явственный приоритет в изучении понятия «теософии») положение еще больше запутывается, а человечество – удаляется от Истины.

Встреча с М. Кремо вывела присутствующих на обсуждение самых важных вопросов мироздания, «встряхнула» собравшихся. Ведь очень полезно на заседании философского общества иногда обсуждать не частные философские проблемы, а темы самые «глобальные», способные «снять шелуху» и «приоткрыть завесу» над принципиальной и – увы – неискоренимой - разницей мировоззрений (тогда как обсуждение более частных вопросов не всегда выявляет это с такой предельной ясностью).

Автор этих строк с интересом наблюдала, как наглядно работает  механизм «фильтрации знания» и догматического «мифологического мышления», заставляющий «отсеивать все лишнее», даже если это «лишнее» прямо-таки кидается в глаза. Каждый человек, выбравший  некую мифологическую основу своего существования, старается неуклонно ей следовать, и лишь иногда эта основа может меняться - под воздействием обстоятельств или размышлений. Но для того, чтобы эта основа сменилась – может быть, на более близкую к истине - следует оставить в сознании некое пространство для сомнения и сохранить определенную гибкость мышления. Если кто-то из присутствовавших на встрече почувствовал в себе существование этого пространства и  импульс к новому размышлению о вроде бы привычных вещах - значит, встреча прошла плодотворно.

Ведь истинный ученый не имеет права отвергать некоторые факты (ФАКТЫ!) только потому, что они не встраиваются в привычный порядок вещей, не описываются общепринятой теорией,  и отнимать у людей право на информацию и тем самым право на размышление над ней. Может быть, все-таки попытаться разобраться в «еретических» учениях? Ведь факты не могут ни убить истинную теорию, ни нанести ей вреда.

Шулындина А.Б., к.ф.н. (Нижний Новгород). E-mail: shulindinaab@mail.ru

Do Scientists Need the Truth?

(about the visit of the famous American archeologist Michael Cremo to Nizhny Novgorod and his report at a session of the Nizhny Novgorod city’s Philosophical society)

On the November 18, 2008 the small audience of the Nizhny Novgorod University was packed full – not only scientists-philosophers, but laymen too came to listen to the reporter. The interest in this figure is clearly understood, because he is the author of such interesting and translated into many languages books as Human Devolution: a Vedic Alternative to Darwin’s Theory, The Hidden History of The Human Race and others. He is one of the great figures among the group of scientists in Russia and in other countries, who writes about the ancient history of the humanity and about interesting artifacts, arguing the fact of existence of man millions years ago. 

Even flipping through the books being on sale at the session and the information the reporter was speaking about, convinced the author of this paper of the fundamentalism of his work. But Michael Cremo paid his attention especially on the idea of the structure of the world. His drawback was attempt to trespass the territory of  philosophy. The triad suggested by him “matter-mind-consciousness” seemed to the audience not enough correct and philosophically founded.

Just these weak aspects of the report were noticed by the present professors, who showered the reporter with a lot of critical notes. It was difficult to understand each other because the interpreter could not translate everything. But they did not notice the important facts that were impossible to deny. There were two most important facts: the presence of the artifacts and the “selection” of the facts and knowledge by the group of scientists and by society, that makes it impossible for the men to have an objective picture of the world. We could see how the law of “filter of the consciousness” worked. The “traditional scientists” were sure of their “materialistic truth”, and in the truth of Darvin’s theory. But only a few people know that Darvin himself considered the laws of the development of the life to be ruled by some Spiritual Power.

The influence of the beyond-scientific orientation on the scientific theories is evident. For instance, Russian philosopher Aleksey Losev proved that any scientist founded his theories on some a priori directives. But these directives might not be correct. And the true scientist must have his doubts about it. The society that considers the philosophy to be some “addition” to the official science can not get real philosophy, because science can not explain the essence of the things, and only philosophy has some possibilities to do it.

The author of this article is sure that, for example, if famous Russian philosopher Vladimir Soloviev had been alive today, he would have been considered as “a weird person”. The representatives of “official science” would look at him with suspicion and disapproval as to the pseudo-scientist, who tried to make some synthesis of so different for the positivist consciousness things as science, philosophy and religion.

The meeting with Michael Cremo bring its representatives to the discussion of the most important themes, because the discussion of the “volume” themes discloses the difference of the world outlook systems.

The author of this article with great interest keeps an eye on the mechanism of “the filter of the consciousness” that forces the person to eliminate the “unnecessary” things. But true scientist and even every thinking man must be ready to change the basis of his existence. Because the true scientist must not deny real facts (FACTS!) only because they do not step in the “traditional order”, and to deprive of the men the right for information. Because the facts can neither kill the true theory nor damage it.

Anastasia Shulyndina,

Ph. D., philosophy

Secretary of the Nizhny Novgorod section of the Russian Philosophical Society  

Volgo-Viatsky Public Administration Academy

E-mail: shulindinaab@mail.ru

Cell phone: +7 910 390 80 52

Напечатано: «Вестник Российского философского общества». 1 (49), М., 2009. С.53-57.