Возможен ли диалог мировоззрений?

Возможен ли диалог мировоззрений?

В начале своей заметки хочу процитировать отрывок из письма одного из коллег,  описавшего атмосферу проходившего у нас в Нижнем Новгороде семинара, посвященного обсуждению его книги и его философской концепции таким образом: «Каждый трактовал проблему, исходя из своего опыта – марксистского, религиозного и пр. – говорил, что он что-то не понимает, что будет читать книгу и разбираться или излагал свою собственную концепцию». Автор этого письма был весьма точен в передаче манеры проведения философских диспутов – увы – ставшей нормой наших дней.   

Можно считать, что такое положение вызвано недостатком философской культуры, которая была утрачена в нашем обществе в силу слишком долгого пребывания всех нас «в тисках» идеологических штампов. Можно сокрушаться по этому поводу, призывая философов быть терпимее и «либеральнее», внимательнее изучать концепции своих коллег, выработать в себе привычку хотя бы до конца дослушивать аргументы собеседника. Однако причины нетерпимого отношения к чужим концепциям, на взгляд автора этой заметки, гораздо глубже, и эти проблемы не могут быть разрешены никакими «культурными» методами, так как истоки подобного положения коренятся в самих особенностях мышления и восприятия реальности, принимаемых «по умолчанию» преобладающим большинством наших философов.

Связь между человеческим мышлением и мировоззрением неоспорима. Традиционная, «стихийно-реалистическая», «позитивистская» установка нашего «бытового» мышления опирается прежде всего на признаваемый всеми, неоспоримый факт существования человека в объективном мире. Последний, несмотря на свою необъятность и являемую нашему зрению и мышлению хаотичность, признается в принципе познаваемым рациональным путем. Такому «объективизму» соответствует «стихийный эмпиризм», сводящий познание на восприятие и осмысление совокупности внешних чувственных данных, источником которых является опять же внешний мир. Данная картина мира, неосознанно положенная в основу нашего мышления в реальной жизни, неминуемо накладывает неизгладимый отпечаток на стиль и способ нашего философского мышления даже в том случае, если философская позиция какого-либо автора внешне представляется кардинально отличающейся от вышеуказанной системы мировосприятия.

Одним из существенных недостатков такой системы мышления является непризнание или – что по сути то же самое – «непринятие во внимание» (точнее,  абстрагированное и оторванное от постоянного переживания и осмысления принятие) существования и действия в мироздании того, что является непостижимым по своему существу (все «непостижимое» считается находящимся «в сфере компетенции» религии, призванной иметь дело со всем «смутным» и «непонятным», со всем пока еще не познанным). Вместе с тем, и внутренний мир человека также считается чем-то «необъективным», «нереальным», «призрачным», ценным лишь в той степени, в какой субъективное сознание способно отражать мир и поэтому не способным самостоятельно привнести в познание мироздания ничего самоценного и истинного. В этом контексте любое внедрение в жизнь непостижимого (в виде как любых необъяснимых явлений как во внешнем мире, так и интуитивных, рационально необъяснимых внутренних ощущений), не всегда «отфильтровываемое» даже самым закоренелым «сторонником реалистического восприятия действительности», полагается (пока!) лишь неким необъяснимым объективным или субъективно-психологическим феноменом, ждущим своего часа до занесения в «естественный» классификатор (тогда как всевозможные исследователи-психологи как у нас, так и на Западе «не покладая рук» трудятся над тем, чтобы свести внутренний мир человека к стандартному набору определенных реакций на внешний мир и на внутренне биологически-обусловленные явления).

Такое мировосприятие отрицает (или «отстраняет») саму постановку вопроса о причине и смысле бытия, уводит от трагически переживаемого человеком ощущения его временного существования в чуждом ему мире. Однако, в таком контексте, вера и неверие оказываются в особенном, отличном от привычного нам, соотношении друг с другом, что отметил С.Л. Франк, писавший о том, что вера и неверие есть две метафизические религиозные установки, поскольку «неверие … есть именно утверждение абсолютного метафизического дуализма – совершенной, глубинной противоположности между сферой нашей внутренней жизни и предметным миром или «объективной действительностью», наличия между ними абсолютно непреодолимой пропасти. «Вера» есть, напротив, утверждение метафизического монизма бытия – убеждение, что эти два мира, несмотря на всю их разнородность и противоположность, все же укоренены в некой общей почве, возникли из некоего общего первоисточника и что путь к этому последнему единству, в котором наше внутреннее бытие находит свою родину, все же не заказан нам, а, напротив, может быть нами найден» [1, с. 418].  

Однако признание коренного единства бытия, как доказывает С.Л. Франк, не может быть воспринято путем даже самого скрупулезного исследования внешнего мира, а может быть обретено лишь одним способом – путем самоуглубленного погружения в глубины бытия личности, обретающей внутри себя некое непостижимое начало (что является установкой по сути любых серьезных религиозных и мистических учений). Только таким путем, по мысли Франка, обретается особенное «качество сознания», позволяющее воспринимать единство внутренней реальности со всем окружающим миром (что познается в ощущении единства непостижимого во внутреннем опыте человека и раскрывающегося этому внутренне непостижимому в человеке родственного ему непостижимого во всем мире). Именно подобное мировоззрение рождает и особую систему мышления, называемую Франком «трансрациональным мышлением» и позволяющую совершать подлинный сверх-логический диалектический синтез, ибо, как показывает Франк,  «всякий окончательный, сполна овладевающий реальностью и ей адекватный синтез никогда не может быть рациональным, а, напротив, всегда трансрационален» [1, с. 313]. Именно в таком состоянии сознания мышление становится «моно-дуалистичным», подлинно синтетичным, не «зацикленном» на отдельных гранях бытия, а способным охватить сложные явления мироздания во всей их глубинной взаимосвязи и сложнейшем сверх-логическом единстве, ибо как «непостижимое, в качестве абсолютного, возвышается и над противоположностью между связью и разделением, между примиренностью и антагонизмом; оно само не есть ни то, ни другое, а именно непостижимое единство обоих» [1, с. 197], так и непостижимое в самом человеке (через необъяснимый рациональным путем «диалектический скачок») оказывается способным к совершению сверх-логического синтеза. Такое мышление противостоит естественному для рационального восприятия стремлению выбирать из двух рационально противоречащих друг другу положений одно (формально-логический принцип либо–либо), или просто допускать их совместное существование методом их «приплюсовывания» друг к другу (и то и другое), и примиряет существующие противоположности в некоем сверх-логическом синтезе (желающих прикоснуться к сложнейшей диалектике «непостижимого» можно отослать к прочтению книги С.Л. Франка «Непостижимое»).    

Однако следует подчеркнуть еще раз, что такое мышление может быть даровано лишь человеку, который во внутреннем опыте ощущает, признает и осмысливает это «сверх-начало». О том, что в диалектическом синтезе есть нечто непостижимое обычным человеческим разумом, явственно свидетельствует и тот достопримечательный факт, что К. Маркс как представитель т.н. «материалистической диалектики» отказался от самой возможности идеи синтеза, признавая за противоречиями абсолютное значение и отвергая в корне противоположный подход Гегеля, напротив, считавшего всякие противоречия «снимаемыми» и «относительными» (об этом свидетельствует рукопись К.Маркса 1843 года.  [См.: 2, с. 38]).

К сожалению, неспособность к описанному сверх-рациональному синтетическому мышлению является основным качеством большинства наших «деятелей от философии», что приводит к невозможности более или менее адекватного восприятия и понимания идей т.н. «русской религиозной философии». Между тем, только такое сверх-рациональное, сверх-логическое синтетическое мышление способно осознать и выразить такие глубокие идеи, какими являются, например, выраженная в творчестве В.С. Соловьева идея «единой сферы знания», объединяющая разные способы познания Единого, Истинно-Сущего или различные аспекты теории «всеединства». Только исследователи со способностью такого мышления способны и к более или менее серьезному исследованию подобных идей (в противном случае любые исследования подобной проблематики, при всей их внешней скрупулезности и точности, по сути оказываются лишь профанацией). Один мой «позитивистки-ориентированный» коллега на сеульском конгрессе, помнится, задал мне, насмешливо улыбаясь, следующий «каверзный вопрос»: «Как же можно говорить о всеединстве, если в жизни все существует раздельно?», устраняя за пределы своего внимания тот факт, что способ существования «в раздельности» не может устранить факт существования того целого, которое на эту «раздельность» распадается.

С.Л. Франк отмечал также, что вообще любое мышление в той или иной степени синтетично, так как любое «целое» «схватывается» нами самым непостижимым образом, и поэтому любое явление бытия должно рассматривается только лишь в контексте целого (в пределе – в контексте всего бытия). Например, словосочетание «черный шар» «схватывается» нашим сознанием неким непостижимым путем, ибо сам «черный шар» не является простым соединением «черноты» и «шарности», а предполагает уже качественный и непонятным образом данный нам синтез того и другого. Однако весь вопрос в том, единство какого уровня (только лишь стихийно-бытового, или все же и более сложно-философского) может быть охвачено нашим разумом. Невозможно не заметить тот факт, что, например, несмотря на часто отмечаемые частные элементы диалектики в учении так называемого «диалектического материализма», «материя» в материализме рассматривается как некая абстракция вне ее диалектического сочетании с другими (ибо, как справедливо отмечал А.Ф. Лосев, никто и никогда не может отыскать в мире «чистой» материи, а находит ее лишь в уже сформированном и «оформленном» виде). При этом материя, трактуемая как «первооснова» сущего, оказывается по сути всего лишь поставленным во главу бытия иррациональным «трупом», «чудовищным левиафаном», парадоксальным образом творящим из себя все сложнейшее живое мироздание (см.: А.Ф. Лосев «Диалектика мифа»). Основание философской теории на любой другой определимой человеческим разумом субстанции (даже в том случае, если таковой субстанцией полагается не материя, а «энергия» или «идея») оказывается таким же «перекосом», уводящим от подлинно диалектического синтеза.

Именно отсутствие синтетического мышления делает фактически невозможным и диалог между представителями различных мировоззрений, так как для человека, строящего свою философскую концепцию на любом рационально понимаемом ограниченном основании, оказывается недоступным нахождение «зерна истины» и «логического синтеза» с человеком, строящим свою концепцию на другом основании. Поэтому хотя противники «религиозного» и «материалистического» мировоззрений прилюдно «лупят друг друга», отсутствие диалектического мышления делает их собственные мировоззрения по сути однобокими и нецелостными, ибо и Бог, осмысленный не через «непостижимое» и «диалектически-становящееся», а через «не-диалектически-данное» и постижимое в словесном уставе и данных свыше определенных правилах оказывается лишь профанацией реального Сущего Бога.

Потенциально возможный философский диалог оказывается возможным лишь путем признания возможности существования некоего Непостижимого как основы бытия и прихода к Нему человека путем некоего необъяснимого рациональным путем «скачка», который, как  отметил А.Н. Фатенков, совершается «поистине случайным, неописуемым и немыслимым образом. Ни философским, ни каким-то иным членораздельным слогом его не выразить» [3, с. 95]. Однако само признание такого скачка (то есть признание возможности качественно разного способа мышления) создает лишь потенциальную возможность для диалектического восприятия реальности и, как следствие, для конструктивного диалога. Но сам по себе скачок не является следствием даже такого признания. Поэтому и такой диалог все же – увы - остается лишь потенциальным. 

Шулындина А.Б., к.ф.н. (Нижний Новгород)

Литература

1.      Франк С.Л. Непостижимое /Сочинения. М., 1990.

2.      Лапин Н.И. Начало марксизма // Вопросы философии, 1983. № 1.С. 27-48.

3.      Фатенков А.Н. Возможности и невозможности религиозного экзистенциализма // Вестник РФО. 2009, № 2. С. 92-96.

Напечатано: «Вестник Российского философского общества». 4 (52), М., 2009. С. 108-112.