Творческая автобиография, призванная выявить наиболее существенные качества моей незаурядной натуры (юмористический очерк)

Sapienti sat 

Творческая автобиография,

призванная выявить наиболее существенные качества

моей незаурядной натуры

(юмористический очерк)

Для изложения своей творческой автобиографии мне приходится поступиться своей врождённой (и усиленной прекрасным воспитанием) скромностью. Извинением моему поступку служит то, что в наше время модно и современно не скрывать свои «фишки», а всячески их «выпячивать», дабы сохранить за собой хотя и скромное, но оригинальное место в захлёстывающем нас море рекламных технологий. Постараюсь и я последовать этой возобладавшей в последнее время в нашем обществе тенденции «самообнажения», стараясь в подчёркнуто-выигрышной форме высветить наиболее интересные  свойства моей уникальной натуры.  Данный поступок может быть оправдан также и нежеланием пополнить число тех талантливых провинциальных «самородков», которых наша страна порождала и порождает в значительных количествах, но судьба большей части коих была погибнуть в нищете и неизвестности, тогда как они могли бы задействовать свои таланты для достойного дела служения Родине, а также всему человечеству. 

Я родилась в чрезвычайно интеллигентной семье, которая позже закономерно перешла в разряд профессорских. Главными жильцами нашей квартиры всегда  были книги, которые не только стояли во всех комнатах, но и были главными действующими лицами как в жизни моих родителей, так и в моей жизни. Именно этот существенный фактор сыграл решающее значение для моей скромной особы, выработав во мне не преодолеваемую никакими жизненными обстоятельствами и совершенно не практичную в плане «выживаемости» тягу к образованности и знаниям. Не удивительно, что с самого раннего детства я была «помечена» каким-то особенным складом характера, не особенно «приветствующимся» ни в садике, ни в школе и создававшим неудобства как в общении со сверстниками, так и – что гораздо важнее – с учителями и воспитателями. Моя гипертрофированная углублённость в себя, я думаю, часто заставляла окружающих задаваться вопросом, не являюсь ли я закоренелой гордячкой, превозносящейся над окружающими или не вынашиваю ли в голове какие-либо «нелояльные» замыслы.  Именно поэтому я была достаточно замкнутым ребёнком, всегда жившим в своём особенном мире. Уже в 4 года я самостоятельно читала и играла на пианино (навыки игры на этом музыкальном инструменте я приобрела благодаря своему папе, использовавшему в обучении не всегда гуманные и порой даже драконовские меры, ибо другими способами невозможно было заставить даже такого специфического ребёнка, как я, обучаться такому скучному делу). Моей любимой детской книжкой с детского сада была книга Н.Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Таким образом, пищу для моих детские снов и грёз давали не советский детсад и школа с их воспитательным воздействием  - они зародились в самой «колыбели европейской цивилизации». При этом не следует думать, что знания эти были чисто теоретическими, не имевшими практического применения в моей жизни - именами греческих богов назывались все одушевлённые и неодушевлённые существа, сообразно их виду и характеру, попадавшие мне на глаза, от плюшевых игрушек до домашней птицы в сарае моей бабушки, к которой я приезжала на отдых на Кубань. Особое пристрастие к античной культуре сказалось и до сих пор сказывается и на моём внешнем облике, не случайно в моём росте и стати некоторые люди находят нечто, заставляющее невольно думать о моём отдалённом родстве с представителями античного пантеона.

Следующая подробность моей автобиографии может шокировать даже современного читателя, выросшего в мире американских триллеров, и я рискую окончательно быть занесённой в чёрный список носительниц девиантного поведения, однако не утаю и этого, и «кто сможет вместить, тот вместит»: благодаря моей любви к чтению ещё в школьный и дошкольный период я перечитала необозримое количество классической литературы: русской и зарубежной. Книги  читались «запоем», целыми собраниями сочинений: так я прочитала собрания сочинений  О. де Бальзака, Жюль Верна, Майн Рида, 2 выпуска советской Библиотеки приключений, Конан Дойля, Ч.Диккенса, А.С.Пушкина, М.И.Лермонтова, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского,  А.П.Чехова, М.Э.Салтыкова-Щедрина, Л.Н.Толстого, Н.С.Лескова и других (всех припомнить сейчас нет никакой возможности, но уверена, что число прочитанных томов достигло несколько сотен, а, возможно, и тысяч).

Несмотря на то, что в школе я проявляла явные способности к математике, литературе и иностранным языкам, моя профессия была предопределена мамой, которая с самого детства мечтала сделать меня музыкантом, тем более что это соответствовало и моим внутренним склонностям, и моим врождённым музыкальным способностям, к каковым относится, например, музыкальность и абсолютный слух. И тут, конечно, моя «самоуглублённая» натура сослужила мне хорошую службу, потому что, поступив в музыкальное училище на отделение «теория музыки», я поражала некоторых учителей, особенно преподавателя по музыкальной литературе, своими способностями к «проникновению в самую суть музыки», и они прочили мне большие перспективы в музыковедении. Во время обучения в училище я также проявила способности и к пианистической деятельности, чему я обязана моей учительнице, Л.Е.Кулаковой, увидевшей и развившей эти способности.

Благодаря всей этой подготовке и не без помощи доброжелательно помогавших мне преподавателей училища, я оказалась студенткой консерватории, учившейся сразу на двух факультетах (это был большой и трудно исполнимый подвиг, так как музыковедческий и фортепианный факультеты по праву считаются труднейшими  факультетами консерватории, а совмещение их – делом практически неисполнимым и настолько трудным, что не под силу даже большинству мужчин. Но так как моя жизнь, по сути, с самого раннего детства невольно уже стала подвигом трудолюбия, то и этот подвиг оказался мне вполне под силу). После окончания консерватории я устроилась работать концертмейстером там же,  совмещая это с работой в филармонии. В процессе поиска наиболее подходящей сферы приложения своих способностей поменяв несколько работ, я осознала, что работа в консерватории, где я работаю до сих пор, самым лучшим образом отвечает моим склонностям. В самой консерватории мне посчастливилось учиться у таких известных преподавателей, как профессор О.В.Соколов (специальность – теория музыки), А.С.Бендицкий (камерный ансамбль), работать в классах и сотрудничать с музыкантами высочайшего уровня, такими, как М.А. Саморукова, Е.В.Кириллов, М.Емельянычев (последние двое уже занимают заметное место в музыкальном мире нашей страны и мира). И тут, конечно, скажу ещё несколько хвалебных, хоть и правдивых слов о своих музыкальных качествах: я обладаю прекрасными способностями к чтению с листа, мгновенно транспонирую и прекрасно умею играть в любом ансамбле, обладая умением слушать и «совмещаться» с другими  исполнителями (именно поэтому меня периодически приглашают в оркестр филармонии для исполнения партии клавишных инструментов в произведениях современных композиторов. Таким образом, мне удалось переиграть со многими известными дирижёрами мирового уровня, например, с Саулюсом Сондецкисом, Владимиром Зивой, Игнатом Солженицыным и др. и получить ценнейший опыт игры в большом музыкальном коллективе). Кроме того, некоторые доброжелательно настроенные слушатели моих концертов отмечают у меня особенный «завораживающий» стиль исполнения, позволяющий открыть даже в известных произведениях нечто, позволяющее прикоснуться к миру «таинственного» и «духовного».   

Вместе с тем, через некоторое время после окончания консерватории, у меня вдруг возникла тяга к ещё одной интересной науке и сфере деятельности, в которой моя непрерывно самоуглубляющаяся натура не могла не почувствовать что-то органически родственное себе – философии. Начав изучать русскую философию и культуру, Ф.М.Достоевского и П.И.Чайковского, В.С.Соловьёва и А.Ф.Лосева, я открыла в ней такие сокровища, о существовании которых наша современная наука до сих пор не догадывается. Между тем, сам способ мышления, который демонстрирует русская философская метафизика, позволяет приоткрыть тайны над многими загадками и тайнами мироздания. Погрузившись в эту столь родственную для меня стихию, я, естественно, не могла ограничиться лишь поверхностным, сугубо теоретическим уровнем познания материала, а  изучила также и множество духовных практик, и затем использовала в своей деятельности многие знания, теоретические и практические, которые были получены  мной в процессе этого изучения. Защитив диссертацию по философии, я начала интенсивно публиковаться в разных изданиях.

Всё это, без сомнения, способствовало и до сих пор способствует особенной «живости» стиля моих статей, вызывающих  интерес как оригинальностью своих идей и философского мышления, сформировавшейся на основе идей и мышления т.н. «русской метафизики», так и интересной подачей тем, а также богатым и доходчивым литературным стилем. Такая живость гораздо более присуща московским, а не нижегородским изданиям, поэтому меня охотнее печатают в столице, чем в родном городе. К сожалению, читатели моих статей  в большей степени обращают внимание на литературную подачу и отдельные яркие мысли, а не на смысл, который приоткрывается только тем, кто прошёл столь же героическую и тернистую школу обучения и самоисследования, как прошла я. Благодаря своей философской деятельности мне посчастливилось познакомиться со многими известными в стране и во всём мире «светилами», имена которых из скромности не буду называть, со многими из них я общалась и общаюсь.  

Возможно, особенная расширенность  сознания, ставшая следствием моих занятий философией, привела к тому, что я везде, практически в любой стране, чувствую себя уютно, как дома (что, по-моему, является большой редкостью для моих соотечественников), поэтому я много путешествовала и путешествую по странам Востока и Запада, обладаю способностью с лёгкостью заводить контакты со многими людьми как в стране, так и за её пределами, прекрасно умею поддерживать самые разные темы.

Девиз моей жизни – постоянное движение вперёд, самоуглубление, самоисследование и самообучение, открытие новых горизонтов в познании и мысли, расширение сознания. Данный подход блестяще иллюстрирует современную интерпретацию соблюдения заповеди: “Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапываются и не крадут”.  Неуклонно следуя повелениям этой христианской мудрости, я обнаружила, что в то время как все мои однокашники уже обзавелись машинами, богатством и всем тем, что приличествует иметь всякому нормальному человеку, я до сих пор передвигаюсь преимущественно посредством данных мне природой конечностей, имею весьма скромный заработок, и могу похвастаться разве что красивым слогом да блеском очей, свидетельствующим о не утраченной до сих пор любви к познанию и жизни. Смею надеяться, однако, что и моя деятельность принесёт свои плоды, хотя и не в очень близкой перспективе, что моя не слишком хорошо «укомплектованная» в этой жизни особа уже стяжала определённый капитал в иных мирах, и что богатства сии медленно, но неуклонно увеличиваются, а не поедаются  молью и ржой, или же, что гораздо более существенно – инфляцией.

Справедливости ради следует заметить, что я перечислила лишь небольшое количество моих заслуг перед миром и Отечеством, и свободно могла бы прибавить к ним ещё пару десятков. Однако я сознательно ограничила себя, дабы не утомить читателя обилием и слишком большим разнообразием своих талантов (к коим относится, например, умение плавать без устали на любые расстояния, навык быстро схватывать все новинки и ориентироваться в мире современных «девайсов» или умение использовать приправы для приготовления изысканнейших блюд, услаждающих душу и тело тех, кто их вкушает и пр. и пр.), а также чтобы не быть причисленной раньше времени к лику святых или непризнанных гениев. Уже всего вышеперечисленного может быть достаточно, чтобы не «вписаться» в понятие «нормы», дозволенной быть выданной в руки одного отдельно взятого индивида. Не случайно подобная разносторонность вызывала и вызывает некоторое неодобрение у многих достойнейших и добропорядочнейших людей, резонно полагающих, что «лучшее - враг хорошего», «лучше синица в руках, чем журавль в небе», «лучше меньше да лучше» да и вообще «во всём надо знать меру, даже и в достоинствах». Кроме того, следует признать, что ношение столь большого количество достоинств подобно ношению на себе тяжёлых, хотя и почётных, пожизненно присвоенных орденов, кои отягощают плечи и требуют от их носителя особенной, практически военной выправки и особенной ответственности.

Засим выношу сие короткое повествование на суд читателя, надеясь, что сознание современной публики настолько расширено, что она в силах будет вынести и этот новый хвалебный гимн себе со стороны моей скромной, но, безусловно, оригинальной особы. )))

Метафизическая концепция Д. Андреева как философско-мировоззренческая система

Анастасия Шулындина

Метафизическая концепция Д. Андреева

как философско-мировоззренческая система

Daniel Andreev Metaphisical Concept 

as Philosophical World-outlook System

Ключевые слова: Даниил Андреев, метаистория, мировоззрение, Божественное Начало, Единая база духовного знания, бого-сотворчество, духовный опыт, «вирусы сознания», уровень развития.  

Daniel Andreev, metahistory, world outlook, Absolute Element, Basis of spiritual knowledge, God-to-human collaboration, spiritual experiences, «viruses of mind», maturity level

Данная статья - попытка исследования мировоззрения Д.Андреева как целостной философско-мировоззренческой системы. Это мировоззрение  внутренне близко последовательным диалектическим философским концепциям (В.С. Соловьёв, Н.О. Лосский, С.Л. Франк) и христианским  мистическим традициям (имяславие). Д.Андреевым был сделан значительный вклад в осознание метаистории России и внутренней духовной жизни человека.

This article is an attempt to research D. Andreev’s philosophical world-outlook as a whole philosophical world-outlook system. This world outlook is inner close to the consistent dialectical philosophical concepts (V.S. Solovyov, N.O. Lossky, S.L. Frank) and Christian mystical traditions (onomatodoxia). Significant contribution to understanding of the metahistory of Russia and inner spiritual life of human being was made by D.Andreev.

Эта статья – попытка комплексного и последовательного системно-философского анализа и осмысления мировоззрения великого русского писателя-духовидца Даниила Андреева, нашедшего отражение в его знаменитом произведении  «Роза мира».

Информация, содержащаяся в произведении Даниила Андреева, в силу многих причин не может быть подвергнута анализу в рамках той методологии исследования, которая всегда применялась в традиционной «позитивистки-ориентированной» науке, так как с точки зрения этого метода подобные вещи могут быть видны лишь «гадательно, сквозь тусклое стекло». Для адекватного восприятия текстов писателя исследователь должен иметь опыт, хотя бы в какой-то степени созвучный с опытом создателя Розы мира, и схожую внутреннюю структуру личности и мышления. Только в этом случае, даже при некоторых различиях в характерах опытов, общая внутренняя направленность мысли исследователя приведёт к результатам, подтверждающим визионерские открытия Д.Андреева в области «запредельного» и, напротив, иные области опыта переживания «запредельного» могут находить подтверждение в размышлениях писателя, то есть здесь возможно взаимообогащение и взаимодополнение, приводящее к сходному синтетическому результату. Не случайно Д.Андреев писал: «Без всяких гарантий опыту другого поверит тот, чей душевный строй хотя бы отчасти ему созвучен»[1].

Следует учесть тот факт, что визионерский опыт Д.Андреева находит подтверждение в конкретных научных открытиях, которые были сделаны уже после ухода писателя из жизни. Так, например, археологическими раскопками и современными  исследованиями подтверждается всё то, что Д.Андреев писал о хараппской цивилизации, которую он относил к «дравидической», с указанием исторического времени странной катастрофы, приведшей её к гибели (вся информация по этому вопросу во времена Д.Андреева была или неверна, или вообще отсутствовала). Другой, столь же поразительный пример – это информация о наличии внутренней структуры у протонов, а также прозрения писателя в области теоретической физики, к которым современная наука только начинает приближаться[2]. Подобные «совпадения» заставляют гораздо более серьёзно, чем это обычно принято, относиться к творчеству Д.Андреева как к источнику потенциально верной и ценной информации, а не просто как к «оригинальному художественному явлению», а также изучать его мировоззрение в целом.

Одним из главных и необходимых условий более или менее адекватного восприятия Д.Андреева является то, что можно назвать «метаисторическим чутьём» - видением мира как органического целого, в котором всё мироздание является местом обитания и взаимодействия самоопределяющихся деятелей, обладающих различными, соответствующими уровням их развития, степенями осознанности и свободы.  

Под «деятелями, обладающими разной степенью осознанности», что важно подчеркнуть, понимаются не только люди, но и различные самоосознающие субстанции иного вида: природные силы (называемые Д.Андреевым «стихиалиями»), «души» животных, растений, минералов, бактерий, всех тех деятелей, которые находятся в сферах, расположенных за пределами привычного нам видимого мира (в терминологии Д.Андреева – в мирах «восходящего ряда» и мирах «нисходящего ряда»). Все эти деятели имеют сложное строение, причём проявленная в физическом мире часть их существа – лишь некая «верхушка айсберга», возвышающегося над не видимым обычным зрением комплексом тел, имеющих иную, более тонкую материальность, а в основе каждого полноценного существа лежит богосотворённая (или - в редких случаях - богорождённая) монада, находящаяся вне времени и пространства, над которой надстроены «шельт», «астральное», «эфирное», и, наконец, физическое тела. Вся эта сложная система тел проходит своё развитие во времени и пространстве, в процессе реинкарнаций обогащается опытом, при этом каждое самоосознающее существо обладает возможностью выбора, и степень свободы существа увеличивается по мере его развития.

Научные открытия XX века свидетельствуют, что некие свобода и необусловленность, указывающие на существование определённого изнутри-идущего импульса, косвенно дают повод предположить наличие определённой степени осознанности и свободы, проявляющихся на самых разных уровнях мироздания, начиная с  самых примитивных. Так, опираясь на открытия ещё своего времени (первой половины XX века) Н.О. Лосский указывал на первичные реакции притяжения-отталкивания, которые свойственны всем живым и неживым природным существам и действуют во всём материальном мире, например, в атомах[3]. Современная физика свидетельствует, например, что направление перемещения электрона не может быть полностью предугадано.

Наиболее полно отражает реальность та картина мироздания (в какую бы внешнюю форму – философскую, религиозно-мистическую, «метафизическую» (в кантовском понимании) – она не облекалась), которая учитывает эту динамическую и «изнутри идущую» составляющую мироздания. Наиболее близка к этому, на наш взгляд, философская система Н.О. Лосского, предложившего для выражения такой системы самоопределяющихся деятелей термин «субстанциальные деятели». Именно внутренний выбор субстанциального деятеля обуславливает и тот набор внешних факторов, который он формирует вокруг себя, поэтому, по Н.О. Лосскому, мир есть творение субстанциальных деятелей. Близко к этому и учение С.Л. Франка, который считал, что каждый элемент мироздания обладает той или иной степенью осознанности, которую он называл «душой». При этом стихийно-изменчивая субстанция «души» обладает «первично-бессознательными» волевыми реакциями на любую идею или образ, что выражается в некоем позыве и движении в сторону образа (притяжение) или, напротив, отталкивании от него[4]. Такая бессознательная «первичная оценка» душой того или иного феномена свидетельствует о том, что в ней присутствует некий центр, начало, формирующее и направляющее движения души. Сам подбор «материала», «привлекаемого» в душевную жизнь, во многом организуется именно этой внутренней направленностью души.

Концепция Д.Андреева внутренне близка вышеупомянутым философским теориям, однако, визионерский опыт писателя во многом существенно дополняет и обогащает картину, нарисованную Н.О. Лосским и С.Л. Франком.

Сложнейший процесс становления и развития самоопределяющихся и развивающихся деятелей называется Д.Андреевым «метаисторией», причём, в силу ряда метаисторических причин, главнейшей из которых оказалось отпадение одной из богорождённых монад от светлого пути развития, что привело к формированию системы демонических миров, вся метаистория становится ареной борьбы разнонаправленных - божественных и демонических - духовных сил. Реальные проявленные в истории события являются лишь «внешней канвой» тех глубоких процессов, которые происходят в метаистории. При этом каждый из враждующих лагерей состоит из деятелей различного порядка и уровня – и каждый из них вносит в мироздание свою лепту в зависимости от своего уровня: люди «инвольтируются» некими силами для совершения определённых (светлых или тёмных) миссий, но и сами они также имеют некую свободу выбора, которая повышается в зависимости от степени их развития. Кроме того, люди также могут влиять на те существа, которые находятся в иных мирах, «подпитывая» их своими («светлыми» или «тёмными», «высокими» или «низкими») «излучениями».

Деятели, вставшие на путь Добра, развиваются в сторону усложнения и обогащения сфер их мировосприятия и мироощущения, усиления осознанности, усиления своей связи со всем мирозданием и своей ответственности за его судьбу, увеличения своей творческой мощи, то есть способности участвовать в творческом историческом (метаисторическом) процессе. Деятели, развивающиеся по пути зла, усиливают свою «отделённость» от окружающего их мироздания, и направляют все свои силы на увеличение своей собственной эгоистически понимаемой мощи и влияния в ущерб другим деятелям. Следствием этой направленности их развития является ослабление осознанности, снижение богатства восприятия и мышления.

При этом тот или иной внутренний выбор оказывает воздействие на все тела деятеля, в том числе, на его «физически проявленную» материальность. Следствием развития деятеля по пути Добра является «разрежение» и «облегчение» его материальности. Чем выше уровень развития и усложнения деятеля на этом пути, тем более энергетически «лёгкой», «мобильной» (то есть способной к быстрому видоизменению своей структуры) становится его материальная оболочка. В пределе такой деятель становится способным преобразовывать своё тело в некую «разреженную субстанцию», проходить сквозь предметы, путешествовать по различным мирам, существовать в мирах со многим количеством измерений, его тело становится всё менее подверженным разрушению и смерти. Выбор отрицательного пути и движение по нему способствует всё большей «отяжелённости» тела, возрастанию его плотности, что делает его неспособным к мобильному перемещению, к выходу за пределы «грубой материальности», к существованию в тонких и сложных мирах. Даже если такое тело приобретает некие «сверхъестественные» способности, даруемые тому или иному деятелю для выполнения каких-либо «тёмных миссий» на Земле демоническими силами, такие способности всё равно безмерно ограничены по сравнению с возможностями тел, формируемых более «тонкими» энергиями. Кроме того, такие тела весьма нестабильны и недолговечны, так как они подвержены закону «кармического воздаяния», и «энергетическая тяжесть» в посмертьи неизменно увлекает их в демонические, адские миры.

В общую картину мироздания входят некие многоуровневые структуры, названные Д.Андреевым «метакультурами», которые формируют значительные духовные течения человечества, внешне проявленные как религии и социально-государственные образования. По Д. Андрееву, метакультура – сложная система миров, которая включает в себя не только «земной слой» культуры, но и находящиеся за пределами земного пространства «верхние» миры «светлой направленности», являющиеся носителями той вневременной божественной сверх-идеи, которую данная метакультура призвана привнести в мироздание и служащие местом пребывания сил, ведущих человечество по пути просветления и преображения, а также «нижние», «демонические» миры, в которых сконцентрированы силы, противодействующие силам светлой направленности. Каждой метакультуре присущи определённые черты, связанные с особенностями «божественной миссии» этой метакультуры и того духовного пути, который является результатом совместного выбора всех обитателей данной метакультуры. Существование человека не только в процессе земной жизни, но и после смерти, и в перерывах между новыми воплощениями на земле, обуславливает основы его мировоззрения, мировосприятия, особую «пристрастность» его к определённым, типичным для этой метакультуры, «архетипам» (хотя уровень его восприятия может быть самым разным – от низшего бессознательного до сознательного и творчески-осмысленного). Метакультуры не отъединены друг от друга, они находятся в динамически сложном процессе взаимодействия. Выбор деятелем той или иной направленности развития приводит любое существо после смерти его физического тела в то или иное, соответствующее степени его «возвышения» или «падения», место в ряду миров «восходящего» или «нисходящего» порядков, где он становится подверженным действию законов конкретного мира. И хотя, в общем и целом, эти законы едины для всех метакультур, всё же есть и некоторые отличия, касающиеся судьбы «деятелей» разных метакультур, кроме того, в одних случаях законы более «мягки» и «гуманны», в других – более жёстки.

Следует обратить внимание на то, что при всём богатстве и разнообразии исторических эпох, культур, миров, представленных Д.Андреевым в Розе мира, мироздание, несомненно, является для него «органически целым». По сути, мировоззрение писателя есть достаточно убедительное и последовательное выражение гармоничной целостности бытия, в котором все «дуализмы» есть лишь внешняя видимость внутренней единой гармоничной сути вещей, единого источника – Божественного Начала.

Не будучи профессиональным философом и не владея в полной мере философским категориальным аппаратом, он, тем не менее, интуитивно выстраивает последовательную мировоззренческую систему, которая позволяет ему приблизиться к решению тех вопросов, над которыми человечество раздумывало веками и которые являются непреодолимыми препятствиями для разрешения «загадок мира» как для многих «традиционных учёных», так и для многих «религиозных людей»[5].

Главным условием познания («гносеологической координации» по Н.О. Лосскому), позволяющим человеку настроить свои чувства и разум на то, чтобы внутренне прочувствовать и осмыслить мир как «единое органическое целое», пронизанное Божественным Началом, является настроенность человека на «синэргийную» взаимосвязь Творца, человека и мира. Не случайно, например, Православное христианство издавна отдавало первенство не «рациональному», а «сердечному» постижению мира, а русские старцы и Отцы Церкви говорили, что «Нужно умом в сердце стоять»[6]. Преимущество «сердечного созерцания» перед «рациональным мышлением» состоит в том, что именно сердце как условный орган мистической интуиции есть ключ к подлинному внутреннему познанию, а «познать всем сердцем» значит «понять всецело»[7]. То, что Роза мира написана человеком, который обладал этим внутренним опытом, позволяющим чувствовать Божественное Начало как бы «разлитым» в мироздании, во всех его стихиях и существах, пронизывающим всё существующее, очевидно для любого, кто хоть раз в жизни переживал то, что мы называем «религиозным опытом».   

Достаточно гармонично синтезируются в мировоззрении Андреева «материальное» и «духовное», «тело и душа», «мистическое» и «обыденное», «сознание» и «материя», «Божественно» и «земное».

Если вычленить некую философскую суть того, что описано в Розе мира, то можно сказать, что все «дуализмы» бытия для него есть проявления единого «поля Абсолюта». Находясь в этом поле, все существа сочетают в себе «духовность», обязательно проявленную в «телесности», хотя эта телесность может быть разного уровня – от самого тонкого (объекты, изучаемые «трансфизикой») до грубо-материального (объекты, изучаемые физикой). Чисто духовным существом, согласно Д.Андрееву, может быть только Бог-Творец. То, что мы называем областью «мистического» (по контрасту с областью «обыденного») не есть некая особая, отделённая от человека непроницаемой стеной, область, так как, по сути, способность к «мистическому восприятию» есть лишь способность к «расширению восприятия», что обусловлено степенью развития того или иного существа, благодаря чему он может воспринимать и те области мироздания, которые другим, менее развитым существам, кажутся «запредельными». В этом Д.Андреев демонстрирует глубокое единство с идеями В.С. Соловьёва, который считал, что мистика - это видение реальных и живых жизненных явлений в их подлинной полноте, целостности и во всех взаимосвязях, поэтому «различие между нашим обыкновенным познанием и познанием метафизическим может быть только относительное или степенное»[8].

То, что обычно называется «сознанием», по Д.Андрееву, является началом, пронизывающим все материальные уровни мироздания (хотя уровень сознания может быть самым разным – от самого грубого и примитивного у более простых существ до самого сложного и многогранного у существ более развитых). Природа, как и человек, представляется Д.Андрееву мыслящим и одушевлённым существом (точнее, сложным конгломератом многих мыслящих существ), и человек оказывается способным взаимодействовать со всем мирозданием именно как с живым одушевлённым обладающим сознанием существом (точнее, с живыми существами). При этом сознания всех существ, существующие в едином «поле Абсолюта», «взаимопроницаемы», границы между ними приоткрыты. В этом идеи Д.Андреева также полностью совпадают с идеями В.С. Соловьёва, для которого мироздание есть способ существования и взаимодействия существ, обладающих разной степенью осознанности.

Необходимо подчеркнуть, что мировоззрение Д.Андреева не является всего лишь выражением поэтически поданного гилозоизма, а «одушевление» и «наделение сознанием» всех уровней бытия не предполагает профанации идеи Бога, а ставит эти несоизмеримые друг с другом существа в иерархически понятные и гармонично-взаимодополняющие отношения: Бог-Творец есть создатель вечных божественных монад, а мироздание есть результат совместной деятельности Бога-Творца и сотворённых Богом (или – в редких случаях – богорождённых) монад, которые, создавая и «наращивая» систему тел, проходят в этих телах сложнейшее развитие, совершая в его процессе более или менее осознанные выборы.

Как известно, противопоставление креационизма и эманации является одним из существеннейших «камней преткновения» в истории человеческой мысли. Особенно глубоки, внешне непреодолимы в этом вопросе разногласия представителей теологии и философии. Идея эманации связывается с философской диалектической традицией и часто привязывается к идее пантеизма, тогда как идея креационизма полагается единственно адекватной формой изложения теистической доктрины и единственным адекватным способом выражения отделённости трансцендентного Божества от сотворённого им мира.

Однако если принять в качестве основы идею, что творение бессмертных монад Божественным Началом есть проявление истекающих из него и порождаемых им энергий, то пропасть между Творцом и творением преодолевается как на уровне внутреннего опыта (опыта, который мы называем «мистическим» и который делает любое существо способным ощутить Божественные энергии), так и на уровне «оплодотворённого» этим опытом разума. Такое мировоззрение не предполагает преодоления метафизической пропасти (кардинального отличия Творца и творения по сущности), но выражает идею связи мироздания с Творцом как идею пронизанности всего мироздания и, в том числе, всех «уровней тел» человека, энергиями Творца, что делает его потенциально способным не только к познанию Бога, но и к преображению и возвышению (обожению) всего его существа, в том числе, и грубо-телесной его части. Эти идеи находят практическое применение в исихастско-имяславских практиках «умно-сердечной молитвы, внутреннего делания», через которые происходит «духовное преображение и обожение ума, чувств и тела человека»[9].

Согласно Д.Андрееву, конечной целью развития всех существ является именно «просветление» всех тел, то есть насыщение их «божественными энергиями», выводящими существо на уровень качественно более высокий, чем существование в виде изначальной монады – на уровень сложнейшей, качественно обогатившейся путём долгого развития «личности Абсолюта». Таким образом, целью исторического процесса является не уничтожение телесности (так как оно в принципе невозможно), а её «просветление». Существование же в процессе развития деятеля телесных оболочек всех уровней - от самого тонкого до самого грубого, физического - соответствуют той или иной ступени развития и предназначено для решения конкретных задач определённого уровня развития.

Следует обратить внимание также на диаду Добра и зла, которая, согласно Д.Андрееву, хотя и находится в состоянии противостояния, не представляется абсолютным противоречием, а является лишь некоей временной «болезнью роста», возникшей вследствие выбора некоторыми существами отрицательного пути развития. Конечной целью развития любого существа, временно выбравшего «нисходящий путь», является, согласно Д.Андрееву, осознание «тупиковости» такого пути развития, и переход его на путь Добра (в христианской терминологии - «спасение» всех существ).

Представление, что мир неуклонно движется к всеобщему совершенству или, выражаясь христианским теологическим языком, к всеобщему спасению (апокатастазису), так как в противном случае - при условии сохранения вечности мучений грешников – Бог не был бы Абсолютным Добром - вообще является одной из центральных идей русской культуры. В своей работе «Бог и мировое зло» Н.О. Лосский последовательно философски обосновывает идею необходимости прихода к Добру каждого «субстанциального деятеля». Только в Боге каждый деятель может обрести ту степень полноты, к которой не может не стремиться каждое сотворённое Богом существо. Поэтому рано или поздно, исчерпав все возможности «развития во зле», любое существо неизбежно придёт к Добру[10].

Д.Андреев пишет о том, что в процессе будущего бого-сотворчества в решении задач преображения земного бытия в качестве со-творцов и союзников человека будут участвовать и стихии, которые уже не будут отвергаться «целиком и полностью» вместе со всем «испорченным миром» так, как это произошло в рамках исторического христианства (именно поэтому утратилось ощущение внутренней связи со стихиями, благодаря чему действие этих сил в мироздании стало признаваться слепой и неуправляемой стихийной силой, и возобладало хищническое, потребительское и «механическое» отношение к природе). Однако эти стихии (по Д.Андрееву, «стихиалии») также являются служителями светлой или тёмной направленности, причём последние подлежат исправлению и возвышению, и должны вместе со светлыми внести свой существенный вклад в дело будущего преображения земного мироздания.

Таким образом, у Д.Андреева идея преобразования стихийного начала во всём мироздании – как в человеке, так и во всей природе - из его хаотического состояния в состояние упорядоченное, осмысленное и направленное на созидание будущей гармонии мироздания, причём, возможное на земле при изменении самого качества её существования – идея, которая неоднократно высказывалась В.С.Соловьёвым, Б.П.Вышеславцевым, Н.О. Лосским, Е.Н. Трубецким и другими русскими философами - выражена в образно-персонифицированной форме.

Согласно Д.Андрееву, хотя вся метаистория, управляемая промыслительными силами, движется в направлении будущего преображения всего земного бытия, но на скорость и характер такого движения влияет выбор существ, участвующих в метаисторическом процессе. Так, будущее преображение человека и всего земного мира предполагает не только активную деятельность существ «восходящего ряда», но и существенные усилия представителей человечества, коренного пересмотра всего привычного «человечески-ориентированного» способа существования и мышления: в первую очередь, создания некоей единой базы духовного знания, объединяющего положительные духовные достижения различных  религиозных традиций (и даже создания на этой базе некоей международной общественной организации[11]), сознательного содружества людей с высшими силами «светлого направления», выхода каждого человека на иной, более высокий уровень развития положительной направленности. И лишь для полного завершения процесса требуется коренное преображающее вмешательства в исторический процесс Христа-логоса-демиурга, не закончившего свою миссию во время своего первого прихода на Землю и готовящегося довести её до конца во время своего второго пришествия. Именно это «заключительное» вмешательство в процесс истории, призванное изменить «баланс сил» в сторону сил света и действующее совместно со свободной волей людей, способно в будущем преобразить всё земное бытие.

Весьма последователен и убедителен Д.Андреев в описании всех тех препон, которые тормозят развитие человечества и всего земного мира, приводя к всевозможным трагическим историческим коллизиям и нередко на многие века заводя человечество в тупик.

Одна из главных препон на пути наиболее благоприятного развития – отсутствие консолидации всех духовных сил «светлого направления», в особенности, религиозных конфессий, отсутствие стремления к осмыслению и синтезированию наработанного человечеством в рамках различных религиозных традиций ценнейшего духовного опыта. Особенной косностью, как справедливо и убедительно пишет об этом Андреев, отличается исторически сложившееся православное христианство, ставящее на первый план идею личного спасения, а не творческого преображения земного мироздания, отказывающегося воспринимать положительный духовный опыт других религиозных традиций и координировать свои силы для служения Добру, а также несправедливо и безосновательно объявляющего пропасть между земной жизнью и полноценным развитием положительной духовности непреодолимой - впрочем, такие же особенности, по Д.Андрееву, присущи и многим другим существующим на земле культурным и религиозным традициям, «выпячивающим» собственную исключительность и не желающим налаживать подлинные духовные связи метакультур. Между тем, если бы человечество попыталось наладить эти связи, многие противоречия, кажущиеся неразрешимыми, были бы преодолены.

Один из сильнейших «вирусов сознания», «парализующих» активное и осознанное стремление человечества к Свету, о котором справедливо пишет Д.Андреев - это негласное и неосознанно вошедшее в плоть и кровь человечества признание того, что законы земного мира, зачастую жестокие и бесчеловечные, являются незыблемыми. В своей работе писатель неоднократно подчёркивал, что эти законы сформировались под действием демонического элемента, оказавшего влияние на земную историю (влияние демона Гагтунгра), и представители миров «восходящего ряда» во всех метакультурах постоянно работают над их смягчением.

Хотя в принципе исторически сложившееся христианство также признаёт временность существования этих законов, их преобразование как бы «отодвинулось за пределы» конкретного бытия, перенеслось в какое-то очень отдалённое будущее. Поэтому многие православные христиане стали считать своей целью лишь личное спасение после смерти, и их активность в борьбе со злом мира была парализована.

Однако для Даниила Андреева, как для истинно верующего человека, неприемлема позиция «отодвигания» победы Добра в отдалённое будущее, соглашательская и пассивная позиция в отношении к земному злу. Философское обоснование активного участия верующего человека в делах мира, в том числе, в борьбе с земным злом, было предложено И.А.Ильиным в работе «О сопротивлении злу силой». Подобную же позицию отстаивал и Б.П. Вышеславцев, который, в частности, писал: «Смерть, гибель, страдание, крест – не есть последнее слово для христианства. Идеальная победа мученика и святого и «вечная память» о нём – тоже не последнее слово. Только реальное Воскресение Христово и реальное преображение всего мира есть последнее слово. Это значит: то, что заслуживает жизни – будет жить; то, чему нельзя умереть, – не умрёт… Нельзя устранить из человеческого сердца желания полной и мощной победы всех ценностей и святынь, их воплощения на Земле и во всём космосе («Да приидет Царствие Твое»). Мы верим в конечную победу добра и внутреннее саморазрушение зла и не верить не можем»[12].

Д.Андреев разбирает также иные «вирусы сознания», занесённые в умы людей силами тех, кто пошёл по отрицательному пути развития и во многом поддерживаемые человечеством в силу веками укоренившихся привычных традиций, отсутствия необходимых знаний и отсутствия стремления к ним. При этом, как это отмечает Д.Андреев, православное христианство заражено большинством из этих «вирусов».

Одно из таких искажений – возникновение всё большей дистанции между человеком и Богом, приведшее к тому, что возможности опытного богопознания (мистики) стали представляться уделом немногих избранных (святых, праведников), а для большинства – делом достаточно непонятным, в некотором роде «подозрительно-опасным» и подспудно (а то и открыто) осуждаемым. Не случайно, любые официальные церкви всегда с большим подозрением относились к проявлениям «духовидчества»: например, в царской России книги Э.Сведенборга находились под запретом, а разгром имяславия в 1913 году окончательно «подвёл черту» под общей политикой Православной церкви, определив её курс на формальное восприятие Бога, что завершилось, как известно, сергианской ересью и созданием сталинской лжецеркви, ныне известной, как РПЦ. Между тем, о непреходящем значении именно этого опыта и опасности его отвержения для любой религии писал, например, М.Минин: «мистицизм, в своей основе, есть не учение, даже не вера, в общепринятом смысле слова, а внутреннее переживание, опыт..., …совершенно справедливо путь мистической жизни называют путём опытного богопознания. Но значение внутреннего опыта не может игнорировать и религия. Иначе она превратится, в лучшем случае, в отвлечённую доктрину, в безжизненную философему, в худшем – в пустое обрядоверие, бездушный формализм»[13].

По сути, единственным «мостом» от человека к Богу в исторически сложившемся православном христианстве стала представляться молитва слабого человека к всесильному непонятному и бесконечно отдалённому от человека существу. Живое и динамичное общение души с Богом превратилось в свод мёртвых правил, а живые Божественные ценности – в абстракцию (процесс этот явственно виден в историческом развитии католицизма, а также в целой серии философских рационалистических систем, начавших появляться ещё с эпохи Позднего Средневековья, в которых «божественное» стало, по сути, синонимом «рационального», «интеллектуального»). Отсюда проистекает неоправданное смешение духовного и интеллектуального (и, нередко, подмена одного другим), о чём неоднократно писал Д.Андреев. Отсюда же – и разрыв между наукой и нравственностью.

Следует ещё раз подчеркнуть, что для Д.Андреева Божественное Начало не отъединено от мира и не противопоставлено ему, а разлито по всему мирозданию и проявлено во всех деятелях, в том числе, и в «стихиалиях». Можно сказать, что писатель обладал тем, что в терминах американского психолога С. Грофа называется «космическим сознанием». Такое мироощущение позволяет на самом глубинном уровне ощущать взаимосвязь человека со всем мирозданием. Чем более утрачивается это чувство, тем более отъединённым, как бы «выброшенным из мироздания», оказывается каждое самоосознающее существо. Движение по «восходящему пути развития» увеличивает эту связь, а движение по нисходящему пути развития – напротив, уменьшает.

Утрата ощущения и осознания божественной природы как мироздания, так и человека, приводит также к многим другим значительным искажениям, тормозящим движение по «восходящему пути».

Отсюда – «воинствующий» антропоцентризм, при котором человек негласно признаётся как бы единственным разумным существом, имеющим право по своему усмотрению, часто потребительски и хищнически, распоряжаться судьбами и жизнью животных и всей природы.

Ещё одно существенное искажение - утрата человеком стремления к всестороннему развитию личности, которое постепенно стало расцениваться как проявление «гордыни» и «демонического влияния». По сути, как на протяжении долгих веков существования христианства, так и сегодня, любой человек, который обладает способностями к более широкому спектру восприятия совершенно безосновательно приобретает в глазах «стандартного христианина» облик «демонического существа». Не случайно в глазах многих современников В.С. Соловьёва, в том числе философов, которые были близки ему по духу и общей направленности философской мысли, он представал какой-то «демонической личностью». Естественно, что подобный настрой не может способствовать всестороннему и глубокому развитию личности в её движении по «восходящему пути», и лишь немногие единицы способны вырваться из этого состояния «духовной скованности».

Следствием такого отношения к человеку стало отрицательное отношение к творчеству, фактически запрет на творчество, который, как подчёркивает Д.Андреев, был особенно силён в российской метакультуре. В связи с этим за многие века своего существования российская метакультура фактически не смогла породить каких-либо значительных деятелей искусства, культуры, философии, но породила целую плеяду праведников.

Необоснованно приниженное состояние человека, слишком скованного традициями и обычаями со всем их «грузом» внедрённых искажений, привело к тому, что он перестал чувствовать свою ответственность не только за судьбу мира, но и за свою жизнь, считая себя слишком ничтожным, чтобы что-то изменить. Фактически, свобода человека была практически полностью утрачена.

В прямой связи со всем вышеописанным находится и необоснованное отделение духовного от природного и телесного. Природа, как и человеческое тело, была негласно отвергнута как «злое начало», и тем самым лишена просветляющего влияния духовности. Между тем, как пишет Д.Андреев, в самой природе постоянно происходит борьба Божественного и демонического, поэтому как отвержение природы, так и языческое поклонение ей, одинаково неприемлемы, и человек должен стремиться к просветлению природного начала как в собственном существе, так и во всём земном мире. Двойственный характер восприятия любви и женского начала привёл к тому, что вся эта сфера совершенно необоснованно стала считаться сферой «греховного», и светлая духовная составляющая любви и женственности была задавлена и отвергнута, что привело человечество ко многим искажением и несчастьям.

Ещё одной силой, тормозящей человечество на пути развития и связанный с утратой любви как объединяющего начала является страх как внутренняя мотивация любых действий и выборов человека. Н.О.Лосский справедливо отмечает, что сильным влиянием обладало и обладает направление мысли, названное им «тёмным христианством», которое отрицает идею будущего всеобщего спасения, а на место любви как силы, движущей человеком на пути к Богу, ставит страх[14]. Можно предположить, хотя эта идея не акцентирована у Д.Андреева, что именно страх во многом тормозит человечество на пути к Добру и преображению, так как он «подпитывает» тёмные анти-миры – изнанки метакультур и поддерживает могущество демонических сил в «мирах возмездия».

Утрата ощущения живой внутренней связи с Богом и миром приводит к тому, что мироздание перестаёт ощущаться как живое, развивающееся и динамичное начало. Отсюда – ощущение незыблемости, мёртвой статичности жизни, и эта статичность переносится на осознание Бога и законов мироздания. Между тем, Д.Андреев постоянно развенчивает эти представления, подчёркивая, что всё мироздание, все его деятели, миры, слои, метакультуры находятся в постоянном процессе видоизменения и развития.

Все вышеперечисленные искажения, которые теснейшим образом взаимосвязаны и как бы «подпитывают» друг друга, привели к тому, что человек, лишённый внутреннего опыта познания высших миров, обременённый многочисленными ограничениями и искажениями, настолько «притерпелся» к существующему положению вещей в мире, что даже стал находить в нём некое особенное удовольствие. Это духовное состояние хорошо выражено современным исследователем русской культуры С.Г. Семёновой: «Уж очень сладострастно успели мы вжиться даже в боль и трагизм нашей природной смертной жизни. В ней не соскучишься: вдруг пронесёт, вдруг выйдет. Вдруг… успевай только поворачиваться, отводить удары, хватать краткие крохи, утверждать себя. Нет для человека ничего желаннее и непонятнее счастья. А высшая его ступень – блаженство, безущербное, непреходящее, духовное, кажется не только непостижимым, но и пресным: где в нём соль чувственных ошалений, сладость мучительства и мученичества, вся клавиатура телесных отзывов?»[15]. По сути, тесное смешение и взаимопереход светлого и демонического в природе и человеке стал восприниматься как нечто привычное и непреодолимое, а светлое состояние сознания и бытия, лишённое «подпитки» каким-либо религиозным («трансфизическим») опытом, стало представляться некоей «абстракцией» или мефистофельским «скучным вечным молебном».

Все эти искажения, безусловно, не являются особенностями только российской метакультуры, однако, в ней они выражены достаточно сильно, зачастую сильнее, чем в других метакультурах. Особенности российской метакультуры во многом обусловлены влиянием метакультуры византийской, с её чрезмерной статичностью, «законсервированностью», отсутствием тенденций к развитию и строгими законами, создающими серьёзные (а для многих душ – непреодолимые) препоны для того, чтобы не быть подвергнутым предельно строгому «загробному воздаянию». Единственным путём, дающим некую «гарантию» выхода за пределы создаваемого таким положением вещей «заколдованного круга» является аскетический путь, принявший, однако, в восточном православии экстремальные формы. Таким образом, человек в российской метакультуре настолько скован порождаемыми ею ограничениями, что фактически возможность более или менее полноценного положительного развития на протяжении земной жизни для него очень ограничена, и возможность расширения сферы его восприятия оказывается вынесенной за пределы земной жизни (тогда как в других метакультурах, например, в индийской, развитие происходит на протяжении многих реинкарнаций, и человек может приобрести более богатый и разносторонний опыт).

Те шаги, которые, по мнению Д.Андреева, не только российская метакультура, но и всё человечество должны сделать для того, чтобы выйти из возникшего тупика, вполне закономерно вытекают из его мировоззрения. Для преодоления всех искажений и вывода человечества на максимально прямой путь к Свету, необходимо, во-первых, создание единой базы Знания, синтезирующей все ценные духовные наработки разных культур (что на данном этапе развития человечества, как справедливо отмечал Андреев, может быть совершено лишь небольшим количеством наиболее развитых в положительном направлении людей, объединившихся для служения задаче вывода человечества на качественно более высокий духовный уровень). Вторая задача, столь же закономерно вытекающая из предыдущей – это распространение этого Знания среди как можно большего количества (в идеале – среди всех) представителей человечества посредством систематического обучения и воспитания, причём подобное обучение и воспитание являются не рационалистически-информационными, а направлены на расширение сферы восприятия человека, что сделает его способным опытным путём познавать те феномены, которые традиционно принято относить к сфере «иррационального», ибо без этого знание остаётся лишь мёртвым, абстрактным учением. Задача распространения такого духовного систематического знания давно является одной из важнейших и насущнейших задач человечества, так как именно отсутствие системности и разносторонности такого знания приводит к тому, что люди, не способные систематически и осознанно двигаться в «восходящем направлении» под мудрым водительством более развитых в положительном духовном отношении сил, «улавливаются» различными, чаще всего «антидуховными» силами, которые ими управляют, заставляя «погрязать» во всевозможных «искажениях» и двигаться в «нисходящем направлении». Широко распространён миф, что человек, предоставленный самому себе, якобы, свободен в своём духовном развитии. Однако следует сказать, что для большинства людей в силу их очень низкого уровня развития подобная свобода призрачна, не случайно в христианстве была принята система «духовного послушания». Следует подчеркнуть, что для подобного водительства требуются развитые в духовном отношении люди, а за неимением таковых подобная система служит лишь всё большему «погрязанию» людей во всевозможных искажениях и духовных тупиках.

Способы и методы реализации всех вышеизложенных целей этой цели – это самые спорные и самые трудно решаемые вопросы, и любые рекомендации Д.Андреева, как и вообще любого человека, всегда неминуемо вызывали и будут вызывать массу вопросов и массу обвинений в наивности, утопизме и т.д.

Во-первых, сама по себе консолидация сил «восходящей направленности» существенно затруднена, так как предполагает выход за пределы любой конфессиональной и национальной ограниченности, наличие глубочайшего метафизического (метаисторического) опыта, высочайшего уровня духовности и всестороннего развития, а пребывание на подобном «посту» требует от человека огромной ответственности и, по сути, лишает его права на ошибки. Не случайно особое внимание уделяет Д.Андреев описанию духовного портрета того избранника, который должен стать во главе «Розы мира». Проблемы, связанные с решением второй задачи – распространения этого знания – столь же глобальны. Любые методы воспитания, которые могут быть предложены, требуют строжайшей разработки и несут в себе потенциальные возможности для многих искажений. В частности, большинство людей в силу достаточно низкого уровня развития, «законсервированности» во всевозможных традициях со всеми их искажениями вряд ли безоговорочно встанет под знамёна «Розы мира». Применение же насильственных действий, неминуемых, как считает Д.Андреев, на начальном этапе, как и вообще всякого насилия, допускаемого с целью минимизации проявления зла – это вещь очень тонкая и требующая таких умений и знаний, которые, с привычной точки зрения, являются уделом неких «сверхлюдей». Таким образом, все предложения и рекомендации по претворению идей писателя в жизнь неминуемо подпадут под огонь критики. Многие вещи могут вызвать неприятные в историческом смысле ассоциации, не случайно Д.Андреева нередко обвиняли в симпатии к коммунизму.

Традиционным и самым главным возражением против подобных проектов преобразования общества является сложившееся в христианстве «соглашательское» представление о том, что зло на земле непреодолимо, и, как следствие этого, - уход человека от любой глобально-ориентированной позитивно-преобразовательной деятельности, предоставление всей публичной жизни: общественного строя, государства, его законов - различным властям - мирским и церковным, строящим общество по большей части по лишенным одухотворяющего и просветляющего начала духовности законам внешне-социального существования[16]. Критикуя всевозможные «преобразовательные проекты», представители традиционного христианства любят цитировать слова Христа о том, что его царство «не от мира сего», но почему-то не обращают внимания на употребляемое им в знаменитой фразе слово «ныне», позволяющее несколько по-иному взглянуть на привычное высказывание: «Иисус отвечал: Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда"[17]. Можно трактовать данную не вписывающуюся в традиционную концепцию «странность» как понимание Христом того факта, что в момент его первого пришествия люди ещё не были готовы к принятию целостного интегрального знания, делающего их способными выйти за рамки привычного им положения вещей и стать подлинными со-творцами Бога, выйти на новую, более высокую ступень развития. Вместе с тем, в этом же слове можно косвенно прочитать и указание на то, что такой момент может наступить в будущем, однако, для него требуется достаточно серьёзная и всесторонняя духовная подготовка самих людей, так как процесс «обнаружения», «освобождения» и раскрытия своей абсолютности и развития начала духовности должен быть свободным и не может «насильно подгоняться» даже самими божественными силами, ибо, как справедливо пишет Н.О.Лосский, «для слабого человека одним скачком прыгнуть в Абсолютное было бы делом не добрым, а «бесовским»»[18]. Возможно, именно поэтому, то дело, которое, согласно Д.Андрееву, так и не было закончено на земле Христом во время его первого пришествия, и не могло, и не должно было быть законченным тогда, ибо это нарушило бы свободу человечества, не готового к переходу в качественно иное состояние – слишком велик в количественном отношении был перевес тех людей, которые не готовы к совершению гигантского качественного скачка, и которые находили и находят в несовершенном земном состоянии особенное удовольствие. К сожалению, будучи не готовыми воспринимать откровение абсолютного совершенства, не способными поверить в свое богоподобие и творчески совершить свою миссию на Земле, не желая всестороннего положительного развития, требующего определённых (и даже значительных) усилий, люди могут согласиться быть руководимыми «великими инквизиторами», способными взять на себя «бремя знания и ответственности» за управление жизнью людей.

Тем не менее, общая направленность мысли Д.Андреева связана с осознанием им того факта, что придёт время, в котором миссия Христа будет исполнена, а человек возвысится до иной, более высокой ступени развития. И хотя окончательный процесс преобразования мироздания должен быть, по мысли писателя, завершён самим Христом («Планетарным Логосом»),  характер самого движения человечества и любого деятеля на этом Пути – это то, что находится во многом в руках самого человека. Поэтому создание единой духовной школы, способной направить максимальное количество людей по наиболее безболезненному и прямому пути положительного развития, является стремлением более чем оправданным и логически вытекающим из всего того, что написано Д.Андреевым. Вместе с тем, писатель прекрасно понимал, что, скорее всего, лишь небольшая часть людей окажется способной подвергнуться всестороннему обучению, тогда как бóльшая часть человечества всё же пойдёт по пути подчинения Антихристу и вынуждена будет пройти через множество мучительных моментов. В этом плане можно считать, что Д.Андреев более чем реалистично оценивал действительность, и совсем не был «утопически настроенным» (в метафизическом смысле) человеком.

Обращаясь к реалиям современности, мы можем сказать, что все идеи Д.Андреева «разлиты» в многочисленных учениях, и общая направленность его мысли характерна для определённого количества наиболее духовно развитых людей, в той или иной степени сумевших освободиться от стереотипов восприятия и мышления, навязываемых современным обществом и традиционными религиозными доктринами, а также сумевших обобщить ценные наработки различных духовных традиций.

Примеры учений, которые в значительной степени отображают мировоззрение, сходное с мировоззрением Д.Андреева (следует назвать его «ведическим» – от слова ведение – внутреннее знание) - это, например, философия всеединства В.С. Соловьёва, учение Э. Сведенборга; в литературе - эпос, переданный Д.Толкиеном в «Сильмариллионе», литературно-поэтическое отображение этого мировоззрения нашло отражение в произведениях Д.Мережковского. В сегодняшней науке элементы такого мировоззрения, на наш взгляд, можно найти в работах Н.В. Левашова, В.И. Моисеева и др. Под влиянием творчества Д.Андреева или под влиянием сходного метафизического (метаисторического) опыта (причём не только в глобальных идеях, но и во многих частностях) находится, на наш взгляд, творчество английской писательницы Дорис Лессинг (роман «Шикаста», 1979).

Однако в целом лишь незначительное меньшинство серьёзно пытается исследовать те сферы, о которых писал Андреев, причём это «не приветствуется» ни т.н. «традиционной наукой», ни «традиционными религиями». Между тем, многие термины Д.Андреева сегодня буквально «вошли в обиход». Косвенным подтверждением того, что метафизическая (метаисторическая) картина, нарисованная Д.Андреевым, является достаточно верным отражением реальности, представляется появляющаяся сегодня информация о реальном существовании различных миров, измерений бытия. Исследуются результаты пребывания людей в изменённых состояниях сознания (С. Гроф), что позволяет им получить опыт, во многом сходный с метаисторическим опытом Д.Андреева. Сегодня становится доступной информация и о том, что сами возможности человека, его физического существа, гораздо шире, чем это принято было считать раньше: например, на земле живут люди, которые способны так перестроить физиологию, что даже могут обходиться без привычной для человека пищи («солнцееды»). Кроме того, для человека, видящего мир сходным с Д.Андреевым образом, совершенно очевидна прямая взаимосвязь внешне проявленной материальности человека и его духовной сути (одного взгляда чаще всего достаточно, чтобы отличить человека, проникнутого т.н. «высокими энергиями» от человека приземлённого, подверженного «низшей материальности»). Сегодня, на наш взгляд, эта взаимосвязь ещё больше усилилась и выявилась, не случайно эти идеи настолько «витают в воздухе», что даже находят отражение в популярных сериалах (например, американский сериал «Гримм»).

Все прогрессивные движения и направления мысли, движущиеся по сходному с Д.Андреевым направлению, однако, всё же не объединяются в единое целое, не организуются в структуру, они остаются разрозненными знаниями и не имеют широкого  распространения, так как большинство людей по-прежнему продолжает привычно существовать в традиционных рамках, религиозных и социально-ориентированных.

Все перечисленные Д.Андреевым «вирусы сознания», заброшенные в умы и души людей на протяжении веков, продолжают процветать и во многом даже упрочили своё положение. Информационная эпоха позволяет получить доступ к большому количеству информации и выбрать из неё то, что может действительно представлять ценность для продвижения по «восходящему пути развития», однако, воспользоваться такой возможностью способны лишь единицы. При отсутствии некоего внутреннего «метафизического чутья» и разносторонне развитого мышления, позволяющего обобщить большое количество информации, большинство людей, находящихся на достаточно низкой, малоосознанной ступени развития, невольно выбирает только то, что соответствует их узким рамкам и стереотипам. Кроме того, развитие цивилизации, позволяя иметь значительные удобства, на всех уровнях регламентирует жизнь людей, так что человек становится малосамостоятельным, инфантильным, утрачивает чувство ответственности за свою жизнь. Отнюдь не случайно, многие верующие люди сравнивают цивилизацию с «коллективным Антихристом», ведь, как это описывает и Д.Андреев, общество под управлением Антихриста – это общество, в котором люди полностью «освобождены» от любой ответственности за свою жизнь и становятся, по сути, винтиками машины, управляемыми центральной властью.

Технические возможности цивилизации делают возможным налаживание контактов между самыми разными культурами и традициями. Однако, чаще всего, такое взаимодействие оказывается неглубоким, поверхностным, как и те знания, которые находятся в разрозненном состоянии и не связаны в единую систему. Сама техническая направленность цивилизации, совершенствуя технические средства, во многом отсекает человека от знания внутренних основ жизни, отбивает у большинства людей вкус и способность восприятия более тонких (метафизических, метаисторических) феноменов и энергий. Противостоящая же этому и набирающая сегодня силы идея «возвращения к природе» приобретает нередко гипертрофированные формы и проходит под эгидой неких «сектантски-ориентированных» идей.

Современное православное христианство сегодня также практически превратилось в «мёртвую форму». Процесс вырождения, основные черты которого достаточно точно описаны писателем, продолжается, и дошёл уже до некоей критической стадии. Все те искажения, о которых писал Андреев, настолько опутали систему христианства, вошли в его «плоть и кровь», что современное «православное христианство», на наш взгляд, является тормозом полноценного положительного духовного развития для большинства людей, в той или степени к нему принадлежащих. Все искажения современного «православного христианства» имеют своим истоком отрицание опытного богопознания, что «умертвляет» живые духовные порывы человека, заставляя его существовать в узких рамках абстрактно-понимаемой внешней традиции.

Люди, стремящиеся к познанию «трансфизической реальности», будучи лишены систематического образования и воспитания, делают попытки выйти за пределы привычной физической реальности путём использования различных методов изменения сознания (например, занятия всевозможными восточными практиками, медитации, холотропное дыхание, психоделики). Однако, чаще всего, они останавливаются на некоей начальной ступени познания этой реальности, ошибочно принимая её за окончательную ступень познания Бога[19]. Люди такого плана часто становятся адептами сект, улавливающих их в свои сети, и значительно «суживающих» их духовные горизонты.

Присущее человеку в силу его божественной природы стремление к свободе, чаще всего, направляется не на осознанный метаисторический выбор и осознанные поиски в этом направлении, а переключается на свободу в тех областях, которые не представляют угрозы для сил, которые сегодня упрочивают своё положение, и которые, в терминах Д.Андреева, относятся к силам «нисходящего ряда». Та самая «клавиатура телесных отзывов», о которой пишет С.Г.Семёнова, сегодня наполняется всё большими и большими красками, что проявляется, например, в чрезмерном выпячивании сексуальной сферы и многочисленных её искажений. Не случайно Д.Андреев пишет о том, что именно сексуальная свобода будет тем стремлением, которое заставит большинство людей стать на «нисходящий путь» развития и подчиниться Антихристу: «Жаждать сексуальной свободы будут многомиллионные массы»[20].

Тем не менее, следует признать, что в целом, благодаря доступности информации и возросшей, благодаря техническим достижениям цивилизации, возможностям её распространения, человек всё же имеет (хотя бы потенциально, теоретически) доступ к достаточно ценным знаниям, потенциально способным действительно направить человека по «восходящему пути», но современное общество делает всё, чтобы эти возможности и способности были заблокированы, а информационное пространство – замусорено всевозможными искажениями и второстепенной, малозначительной информацией. Однако  человек, обладающий «метаисторическим чутьём», сходным с чутьём Д.Андреева, не может не чувствовать, что настоящее время - какое-то особенное, переломное, время распространения информации, время увеличения свободы и ответственности, когда каждый должен выбрать, сможет ли внести свою лепту в исторический процесс или же опять предастся в руки какому-нибудь «тёмному пастырю», ведущему в пропасть.

Следует отметить, что в целом сама позиция писателя в его отношении к действительности – эта позиция действенная и ответственная, это позиция глубоко верующего (ведающего) человека. Д.Андреев прекрасно понимал, что, несмотря на то, что человечество, скорей всего, выберет путь прохождения через трагические исторические коллизии, окончательное спасение всех неизбежно и закономерно. Он призывал к пробуждению в человечестве чувства ответственности за судьбу мира, призывал человека не быть пешкой в руках метаисторических сил, выйти на такой уровень развития, чтобы стать со-творцом реальности, так как, хотя в глобальном смысле человек и не может повлиять на весь процесс и его конечный результат, он всё же сможет реализовать свою свободу и богоподобие, активно и творчески участвуя в божественном плане. И хотя сегодня внешний опыт даёт человечеству очень мало убедительных «для всех и каждого» доказательств того, что человечество движется к обожению и просветлению, а земля – к переходу на более высокий духовный уровень (так как, наряду с отдельными «просветами», во многих областях деградация человечества становится всё более явной), всё же только вера в то, что такое преображение и просветление рано или поздно наступят, так как именно в этом заключается задача человечества, которую оно в какой-то переломный момент осознает и начнёт решать, является той силой, которая движет большинством глубинно верующих людей как в жизненном поведении, так и в познании. Именно о таком парадоксальном отношении к вере и её отношении к «социальным реалиям» жизни писал С.Л. Франк: «Перед лицом трагической социальной судьбы человечества, сознавая свою христианскую ответственность за неё, надо вопреки всякому опыту верить в всепобеждающую силу жертвенной братской любви к людям и проповеди этой любви. Если вере дано двигать горами, то она, во всяком случае, способна побеждать зло и неправду в жизни людей»[21].

Могущество и сила человеческой веры потенциально огромна (именно это подчёркивал Христос, когда говорил о вере «с горчичное зерно», которая может сдвинуть горы), и в этом проявляется богоподобие человека, его способность творчески влиять на всё мироздание. Такая способность человека связана с тем, что он «изменяет баланс сил» в собственном внутреннем и во внешнем мире, т.е. «задействует», притягивает, усиливает (или, наоборот, ослабляет) тот спектр «реалий бытия», который соответствуют его внутренним установкам.

Можно предположить, что на низших ступенях развития сама вера в какую-то придаваемую человеческим восприятием особенность Бога-Творца может создавать или способствовать творению тех феноменов, которые эти представления поддерживают – например, созданию и поддержанию в действующем состоянии неких адских миров, «миров возмездия». Однако следует отметить, что сила, степень и даже качество веры зависит от того уровня развития, на котором находится человек и всё общество (и на котором находится та или иная метакультура). Истинная (высокая) вера как внутреннее знание своей абсолютности и как свободный творческий порыв к Богу становится доступной человеку и вообще любому живому существу лишь на определённой (достаточно высокой) степени развития его духовности. Однако в душе каждого человека неизбежно происходит своего рода «испытание» такой «высокой веры», так как вера как внутренняя убеждённость в «то, что должно быть», то и дело подвергается «ударам тяжести» царствующих в природе и обществе «законов необходимости», которые кажутся незыблемыми. Поэтому, как пишет В.С. Соловьёв, в реальной жизни лишь «некоторые люди… не преклоняются перед силой факта и не служат ей. Против этой грубой силы того, что существует, у них есть духовная сила веры в истину и добро – в то, что должно быть. Не искушаться видимым господством Зла и не отрекаться ради него от невидимого Добра есть подвиг веры. В нём вся сила человека. Кто не способен на этот подвиг, тот ничего не сделает и ничего не скажет человечеству. Люди факта живут чужой жизнью, но не они творят жизнь. Творят жизнь люди веры. Это те, которые называются мечтателями, утопистами, юродивыми, - они же пророки, истинно лучшие люди и вожди человечества»[22].

Именно к таким пророкам мы можем отнести и Д.Андреева, не случайно его книга оказывала и по сей день оказывает такое значительное влияние на умы и сердца людей.

---

[1] Андреев Д.Л. Роза мира. - М.: Товарищество «Клышников-Комаров и К», 1993. С.  39.

[2] А.В. Кольцов Фактические подтверждения прозрений Даниила Андреева. Эл. Ресурс:  http://www.rodon.org/koltsov/fppda.htm

[3] Лосский Н.О. Бог и мировое зло. – М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 1999.  С. 333-340.

[4] См.: Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. – Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000.

[5] В рамках небольшой статьи невозможно провести полный анализ этой системы, но цель статьи – наметить такую возможность и создать базу для дальнейших исследований в этом направлении.

[6] Трофимов В. К. Душа русской цивилизации. Ижевск, Изд-во ГТУ, 1998. С. 69.

[7] Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. В 2 т. Т.1 (II). М., Правда, 1990. С. 536.

[8] Соловьёв В.С. Сочинения в 2 т.  2-е изд. Т. 2 . – М.: Мысль, 1990. С. 212.

[9] Троицкая Н. Е. Русская цивилизация между Востоком, Западом и Югом (Историософские миниатюры). М., АКИРН, 1995.  С. 31.

[10] Следует отметить, вместе с тем, что, в отличие от Д.Андреева, Н.О. Лосский предположил, что процесс «прихода к Добру» продолжается бесконечно, так как на место деятелей, занявших место в «Божьем царстве» Бог активирует на Земле соответствующее количество деятелей, которые только начинают своё развитие.

[11] Следует подчеркнуть, что такая организация основана не на идее экуменизма (в привычном понимании), а на идее глубинной духовной интеграции положительных достижений всех метакультур, существующих в земной цивилизации, в единую интегральную базу знания-ведения.     

[12] Вышеславцев Б.П. Вечное в русской философии //Кризис индустриальной культуры. Избранные сочинения. М., Астрель, 2006. С. 706.

[13] Минин П. Мистицизм и его природа. Сергиев Посад, 1913. Переиздание: Киев: "Пролог", 2003. С.12.

[14] Такое «тёмное христианство», по мнению Н.О. Лосского, нашло отражение в творчестве философа-публициста К.Леонтьева.

[15] Семёнова С.Г. Тайны Царствия Небесного. М., Школа-Пресс, 1994. С. 106.

[16] Впрочем, сходная позиция, как отмечал Д.Андреев, присуща и исторически сложившемуся буддизму, ведь согласно представлениям буддизма любая деятельность человека в мире, в том числе положительно-духовно-преобразовательная, бессмысленна, а единственной целью духовного развития является лишь выход за пределы «колеса перевоплощений».

[17] Библия.: Евангелие от Иоанна: 18:36 // Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – М.:1990. С.1156.

[18] Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М., ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 1999. С. 221

[19] Ошибку такого рода, как пишет Д.Андреев, совершил даже Будда, когда принял один из «переходных» миров восходящего ряда, входящих в сложную систему, «нирванический мир», за мир Абсолюта, т.е. за окончательный итог духовного пути. Разумеется, в своих опытах «путешествия по тонким мирам» современные люди чаще всего не достигают тех миров, которые смог проникнуть Будда, а останавливаются на мирах «близлежащих», по большей части «нисходящего ряда».

[20] Андреев Д.Л. Роза мира. - М.: Товарищество «Клышников-Комаров и К», 1993. С. 281.

[21] Франк С.Л. Проблема «христианского социализма //Путь. Органъ русской религиозной мысли. Под ред. Н.А. Бердяева. № 60. Май-сентябрь 1939 г.  С. 18-32. С.32.

[22] Соловьёв В. С. Философия искусства и литературная критика. М., Искусство, 1991.С. 242-243.

Опубликовано: Обсерватория культуры: журнал-обозрение. - 2014. - № 4 (июль-август). - С. 118-129. - Библиогр.: с. 129 (13 назв.) . - ISSN 2072-3156